— Валерия, Денис, — чиновник особо громко треснул по клавише, и Лера, вздрогнув, выплыла из размышлений. Зажужжало что-то под столом, и им протянули по листу с распечатанным кодом. — Предъявите на КПП, вам вернут ваши карточки. Служите верно.
Лера кивнула и, сграбастав распечатку, вышла из комнаты, где их поджидал уже знакомый конвоир.
— Налево. По сторонам не смотреть, — приказал он. — Прямо до конца коридора.
Очередная торцовая дверь вывела их к узенькому коридорчику между стеной и глухой стеклянной будкой.
— Код, — ещё один «чистовик» внутри нагнулся к микрофону, и динамики из-под потолка послушно передали его голос. Засвистел зелёный луч сканера, быстро пробежал по обеим распечаткам. — Бумаги в шреддер. Не задерживайтесь.
Раздражение в его голосе прорвалось совершенно нежданно, могло показаться нелогичным, но плывущие контуры и серая форма… Чиновникам свойственно терять терпение, когда посетители «тупят и тормозят», а уж у такого, когда любая заминка в четыре раза дольше длится — и сидит он здесь явно не за заслуги перед отечеством…
Коды приняли, в дальней стене что-то загудело, выдвинулся пенал-ящик.
— Личные вещи на утилизацию.
— Что?! — не выдержал мальчик. — Но у меня…
— Вы задержались в безрайоне дольше положенного, — непонятно почему улыбнулся серый. — Каждая ваша вещь сейчас потенциально опасна и может привести к лучевой болезни.
— Но…
Лера шикнула на него. Пусть молчит. Это просто вещи. А вот если он проболтается, что они вместо карантина с относительным комфортом смотрели мультики в новостройке — могут возникнуть вопросы, не слишком приличествующие бывшей «девяностопроцентной».
— Отвернись, — попросила она, выкладывая содержимое карманов и рюкзачка в пенал.
Мальчик порозовел, резко отвернулся и потянул через голову свитер. Вот, правильно. Должна быть хотя бы видимость приватности. А обращать внимание на неизбежные видеокамеры и бесполого «чистовика» за стеклом — это как стесняться кошки.
Пенал с гудением задвинулся, внутри стены что-то ахнуло — те же похороны, что и для двух трупов чистовиков. Всё, что было внутри — одежда, чуть-чуть провизии, электроника, предварительно сброшенная до заводских настроек, лекарства — всё превратилось в мелкодисперсный прах.
И тут же под потолком зашумели форсунки.
— Прикрой глаза, — не оборачиваясь, попросила девушка. — Дез-смесь очень едкая.
— Что… Ой, — похоже, он всё-таки решил обернуться на голос и, судя по интонации, сильно смутился.
Но через мгновение это перестало иметь значение — с потолка хлынул вонючий раствор дез-смеси, мылкий на ощупь, едкий — смерть косметике и дешёвой краске на волосах. Но Дине ничего не будет — они качественно угробили ему колор перекисью, чуть поменяли разрез глаз и скулы, чтобы не попадался на распознавалках, закапали в глаза пакость, чуточку изменяющую уникальный рисунок сетчатки, но почти не вредящую зрению.
Смесь окатила их, оставляя в серых мерзких хлопьях — Лера знала это, даже не открывая глаз. Простая реакция на хотя бы минимальное заражение. Хрен в будке хмыкнул и включил обычную, чуть тёплую воду. Повторил подачу смеси.
Так будет до тех пор, пока даже остатки радиации не вымоет с поверхности кожи и волос полностью. Хватит разочка — обойдутся разочком, понадобится десять — будет десять. Это министерство, здесь дез-смесь не считают.
— И всё-таки оно того стоило! — возбуждённо проговорил малец, стоило лишь дверям за их спиной захлопнуться.
Он проигнорировал укоризненный взгляд «матери», сбросил с головы капюшон форменного балахона-комбинезона, подбросил на руке «комм-передержку». Недосушенные волосы влажно блеснули в свете заходящего солнца, в тон ей блеснула улыбка радующегося мелочам паренька.
— Легко же тебя купить, — проворчала Лера, поправляя на плече рюкзак с усиленным пайком. — За корзину печенья и бочку варенья.
— Корзину… печенья?
— Комм не разбей. Он хоть и дешёвый, а другого тебе не дадут.
— Ну да, ну да, — скептически хмыкнул Диня.
Уж он-то знал, что помимо продуктов, антирада и интимного геля для мест, куда могла не добраться дез-смесь, заняли в рюкзачке девушки место и два переносных компьютера, и комм с уже установленной прошивкой и софтом для связи — «Экзюпери» работали масштабно.
— Куда идти?
— Через двор. Тут недалеко, у меня окна выходят на стену. А потом мы с тобой пое…
Её слова перебил громкий хлопок.
— Ой! Что это? — он аж присел от неожиданности.
— А, ерунда, — отмахнулась она. — Опять купол над центральным прохудился. Никак не доделают.
— И ты так спокойно об этом говоришь?!
— Ой, ладно. Пригонят бригаду с пневматикой, они нашьют новый щит. Впервые, что ли… К тому же — как видишь, я вовсе без купола живу. И ничего.
— Ну…
— Пошли уже.
Дом, милый дом! Где, как не здесь, радоваться тому, что ты затворник и нелюдим, а из-за несовершеннолетия имеешь право только на удалённую работу. Пересобранное под автономные капсулы жилище встретило их знакомым гудением вентиляторов, запахом озона от контуров сбора пыли на полу и мёртвой, настороженной тишиной. Никто ничего друг о друге не знает, никто не сидит на лавочке у подъезда, не перемывает косточки где-либо кроме локальной сети… Вот почему их дикая афера с «усыновлением» имела все шансы на успех.
— На четвёртый этаж… сынок, — она зашагала по почти круглому в сечении коридору, направляясь к лестнице.
Чёрный металл, громыхание ключей — никак не сподобится переделать под магнитный замок, а вызывать мастера — рейтинга жалко.
— Обувь сразу споласкивай в тазике, пока хлопья не пропадут, потом проходи в комнату, — приказала она. — Возьми рюкзак, твой комп — красный.
— Ладно, — он послушно выполоскал пыль из обуви, сбросил верхний балахон и умчался в комнату на освоение новых горизонтов. И тут же крикнул — А можно что-нибудь съесть?
— Повремени пока. Я чего-нибудь сготовлю, — откликнулась она.
Предстояло многое осмыслисть, ко многому привыкнуть. Например, к порядку очерёдности во время возвращения домой. К тому, что нельзя больше разбрасывать вещи и в одном белье по дому ходить тоже не стоит, даже если очень лень.
«Бррр, ох уж мне эта взрослая ответственность, — поморщилась она, выполаскивая обувь в мутном уже растворе. — И зачем согласилась только?»
— Лер, смотри! — вдруг позвал Денис из комнаты. — Там кто-то из твоих написал о том, что Солнце взорвётся!
— Скажем, не взорвётся, а просто полыхнёт посильнее, — проворчала она. — Такое бывает раз в одиннадцать лет.
— Так ты знала?!
— Манифесты пишет Лис, но мы обсуждаем всё вместе. — Она повесила балахон в статик-шкаф, туда же перетащила одёжку мальчика и прошла в комнату, соображая, чего бы скухарить. — Так что да, в курсе.
Макаронные брикеты, пластинки овсянки, рисовая лапша, гречневые кубики. Говорят, раньше оно как-то иначе выглядело. В сети даже снимки есть. Но кому нужна какая-то настоящая греча, если кубик в кипятке за пять минут принимает консистенцию и агрегатное состояние настоящей готовой каши с маслом?
Да, его и возьмём. На кухне она набрала очищенной воды мерным стаканом, закинула в кастрюльку кубик — соль и масло уже входили в состав полуфабриката. Довести до кипения и варить на медленном огне пять минут…
Комм зажужжал специфически — в закрытом чате не просто сообщение, а голосовое обращение! Слыханное ли дело — так подставляться? И от кого? Лис?! Главный параноик всего проекта?! Она открыла файл, включила громкую связь.
— Ребята! — голос говорившего был высокий, нервный такой, с чуть истерическими нотками. По такому и не определишь возраст говорящего, лишь настроение, характер — и казалось почему-то, что говорящий рыж и конопат — может, из-за имени. — Я в жопе, ребят. Выручайте!
На заднем плане специфически хлопнуло, засвистел всасываемый воздух, и Лера не замедлила среагировать.
Buss: Палево.
Lil’Prince: И не говори.
Foxie: О чём вы?
Buss: С такими хлопками чинятся куполы. А мы все знаем, какой сейчас чинится, где пробой. Кто угодно может подключиться к камерам дорожной службы и увидеть тебя!