— Розу, разумеется! Кого же ещё!
— Пардон?
Лера даже растерялась. «Роза» — это её псевдоним в мирке «Экзюпери» плюс совместное прозвище в деле спасения планеты.
— Видишь ли, Роза не знает, как уследить за тенью.
— Ты бредишь?
— Она смотрит на контуры, — продолжил гнуть своё Глас, — а надо на консистентность!
— Э… — Она вскочила из кресла и понеслась на кухню и с удовольствием влепила затрещину ставшему са-а-амую чуточку прозрачным мальцу. — Ты жулик, зараза! Отдавай сласти!
— Я н-н-н…
— Ага. Новое поколение, да?
— Точно, — хихикнул Глас, — формула. Насаждение «спящих» агентов, сама понимаешь.
— Ты сжульничал! — Объявила она. — Сказал, что честно всё решил, когда сам… сам… ты понял!
— Неправда! — в глазах мальчика блеснули слёзы. — Я сам решал! Если бы…
— Ладно. Корень квадратный из семисот тридцати.
— Ам-м-м… двадцать семь с хвостиком.
— За руку взял и держишься. Если увижу, что…
Диня послушно взял её за руку, поглядывая с ощутимой враждебностью.
— Триста двенадцать на шестьдесят пять.
— Двадцать… эээ… Ноль на конце. Двадцать тысяч двести восемьдесят.
— Скорость падения тела с восьмидесяти метров у самой земли.
— Же-тэ-квадрат пополам… Тридцать девять, почти сорок метров в секунду.
— Ладно. — Она вернула ему пастилку. — Но чтобы дома больше не смел… ты понял.
— Да я просто…
— Что «просто»?
— Болтал.
— С кем?
— Это… ну… Я не знаю, как тебе объяснить. Окошко, понимаешь?
— Вроде твоего?
— Да! Только оно маленькое, и можно через него переговариваться.
— А со мной почему не поговоришь?
Он надулся. Отвернулся даже.
— Диня?
— Ты злая. — засопел он. — Занятая постоянно, а теперь и дерёшься.
— Дай ему наушник, а? — вдруг попросил Глас. — Я объясню ему популярно.
— Не нужно. — Лера качнула головой и села рядом с мальчиком на корточки. — Послушай…
Она подмедлила, судорожно подбирая слова.
— То, что… ты можешь. И умеешь. Это не плохо, понимаешь? Но если…
— Да я понимаю, — невесело хмыкнул он. — По коду обратно к месту приписки. Ты не думай, я знаю. Слишком уж характерно это выглядит. Но я узнавал! Окошки открывать никто не может! Это моя способность!
— … которая, возможно, однажды может спасти жизнь.
Лера согласно кивнула.
— Способность твоя необычная, да. Но давай договоримся, ладно? Если захочешь снова открыть это своё «окошко» — спроси меня сначала. Или хотя бы найди место, которое не просматривается через окно!
— Но там же пустырь! Кто увидит?
— Увидят! — Смотри сам. — Покопавшись в памяти мирки, она выудила одну из записей Лисовского — арест очередного «вольного художника», снятый с высоким качеством в 60 fps.
— И что?
— Знаешь это аггло?
— Центр, — посомневавшись, ответил Диня.
— А знаешь, откуда снимали?
— Откуда?
— Из Путиловки.
— Ой. — Диня прижал ладошку ко рту и покраснел.
— Вот тебе и «ой». Окна у нас выходят не только на пустырь, но и на центр в том числе. Имей в виду, ладно?
Погладив мальчика по голове и оставив его наедине с планшетом и сластями, Лера вернулась в комнату. Открыла почтовый клиент с недописанным письмом.
Завершила:
«… и не позволю вам сделать из талантливого мальчика очередной неразумный овощ! С уважением, опекун Дениса, Бусловских Валерия.»
Отправила — и завела самопальный мессенджер их шайки. Поминки, даже сетевые, никто не отменял.
Хантер
Киберкрайм занимается преступлениями в киберпространстве. И нечего ему делать в мире реальном — такова была позиция и Ка, и министра, в своё время выделившего подразделение в автономию из единого аппарата госбезопасности. Неплохая идея, на самом-то деле — люди разные все, и кому-то ну никак не даётся физическая подготовка, зато в информационном поле он царь и бог. Дай такому хорошую машину, толстый канал связи и гарантирую безопасность от встречных атак — и останется только засылать оперативников на вычисленные адреса.
Так что идеальный отдел «К» должен состоять сплошь из сутулых ботанов с отсутствующей мускулатурой, но крайне шустрыми мозгами и ещё более шустрыми пальцами. По идее. По факту же всё немного не так. И ботаны в подавляющем большинстве сидят по ту сторону баррикад, а меж офисных перегородок сидят подтянутые молодые люди, не брезгующие спортзалом и правильным питанием… И Хант, разумеется. Человека, менее уместного здесь, и представить сложно.
Но ладно население. Люди разные, всё правильно. Функционал! «К» — белые хакеры, специалисты по информационной безопасности, живые калькуляторы. Их полномочия начинаются и заканчиваются экраном и клавиатурой. Так в уставе департамента написано! Не силовики и точка на этом.
«Как мы пришли к такому? — вяло спросил себя Хантер, отодвигая клавиатуру и прикладываясь к чашке с ГМО-бульоном. — Меня же сманивали сюда, обещая неспешную работу для пенсионера…»
Текучка завершена, скучная, унылая. Идеальная маскировка реального положения дел. Экс-чистовик, живущий вчетверо быстрее нормального человека, разбирает корреспонденцию и обращения социально активных граждан. Единственный, кто способен управиться в срок — и согласно славянскому головотяпному менталитету — обязанный заниматься этим. Ибо, кто, если не…
Вежливые плечистые мальчики в костюмах-тройках и стильных очках. Симпатичные фигуристые девочки в юбках-карандашах, неуловимо пахнущие клубникой с бананом. Молодой начальник в «аквариуме», концентрированные бульоны по спецзаказу для единственного деда — ибо с его обменом веществ человеческой пищи ему определённо недостаточно. Стрёкот клавиш, негромкий гул кондиционеров, мурлыканье импортного «Партизана» с избранными произведениями из сокровищницы мировой классической музыки.
А с другой стороны — бронированные стены, двери со звукоизоляцией, глухие комнатушки-допросные, оружейная стойка с девятимиллиметровыми и еле заметные окружности систем скрытых потолочных турелей. Но это ладно, паранойя в государстве присутствует всегда. Логично даже в какой-то мере.
Но — промывка мозгов с помощью световых вспышек и ASMR-звука «вольным художникам» с целью выяснения контактов и поставщиков контрабандных трафаретов для QR. А в отдельной комнатушке и вовсе допрашивают труп, и это отдаёт таким бредом, что…
Одно время он не понимал, зачем клавиатура дублируется и на экране в том числе. Потом не мог понять логику «предложенок» — контекстуально всплывающих слов-подсказок. Но эта приблуда тоже принадлежала тысячеликому Гласу, а его программные наработки будто явились из сумрачного грядущего, где цена времени ещё выше, чем сейчас. Так что со временем подсказки становились всё внятнее, ядро нейросети обучалось, анализируя поступающие данные в закрытой локальной сети, и в какой-то момент сработал количественно-качественный переход. Теперь отчёты даже не приходилось набирать вручную — долби по пробелу, одобряя «предложенки», либо вовсе затребуй у НС шаблон по допросу, задержанию или переводу задержанного в лапы ФСИН. Таким образом, отчёт о Кипе Джулае и его глубокоуважемом дяде не занял много времени. Расширенная копия под штамп «совершенно секретно» и отцензуренный бред для служебного пользования, сохранить, прикрепить штрих-код, отправить. Нейросеть не перепутает, и горемычного американца не будут судить за связь с террористами — только за хранение и изготовление порно с несовершеннолетними. Сделка есть сделка.
— Хотя несовершеннолетняя там… — Хантер откинулся на кресле, наблюдая за процентами верификации и отправки отчёта. — Моё почтение.
Он возмужал в окружении людей гибких, подвижных, напоминающих мангустов скорее, чем шкафоподобных спецназовцев. Скорость мышления, скорость движения, скорость исцеления. И это, разумеется, предъявляло требования к фигурам. Как в балете — никаких выдающихся форм, никакой переразвитой мускулатуры. Фигура, походящая на хлыст — что у юношей, что у девушек. И фото неглиже шестнадцатилетней девицы с четвёртым размером, вызвало одну понятную реакцию — зачем? Она что со всем этим богатством собирается делать?