– Ну да, – задумчиво произнес Лебедев. – А когда убили генеральшу? – спросил он.
– Двадцать восьмого августа, – быстро ответил Иван Федорович.
– Понял, – констатировал начальник Московского сыска и шутливо спросил: – Что еще изволите?
– Еще нужно прояснить личность этого Колобова, – объявил наконец главную цель своего визита в сыскное отделение судебный следователь по особо важным делам. – Мне нужно знать о нем все. Совсем все, понимаешь? – посмотрел на Лебедева Иван Федорович. – Всю подноготную, начиная с младых ногтей и первой любви и заканчивая личной перепиской с родными и близкими и состоянием его пищеварения. Сам понимаешь, полномочия у меня самые широкие.
– Понима-аю, – протянул Владимир Иванович. – Только вот кто всем этим займется?
– Так известное дело: Василий Степанович Стефанов, – без тени сомнения произнес Воловцов, глядя, однако, мимо Лебедева.
– Экий ты прыткий! Ты что, лучшего сыскаря у меня забрать хочешь? – спросил начальник Московского сыскного отделения, понимая, что Стефанова все равно придется временно определить в помощь судебному следователю по особо важным делам Воловцову.
– Никто его забирать у тебя не собирается, – мягко возразил товарищу Иван Федорович. – Как был он у тебя старшим чиновником особых поручений и первым сыщиком, так им и останется. Просто какое-то время он поработает моим агентом. Не думаю, что ты забыл, – тут наконец Воловцов взглянул на Лебедева, – что исполнение поручений судебных следователей в перечне обязанностей служащих сыскных участков и отделений…
– У вас забудешь, как же, – ворчливо, но вполне добродушно промолвил Лебедев. – Сразу напомните! Что ж, придется подчиниться, – нарочито смиренно произнес главный сыщик Москвы. – Ведь таких, как ты, всего двенадцать… апостолов!
Быть лучшим – совсем непросто. Случается, что найти и раскрыть банду преступников, разоблачить аферистов и мазуриков[8] зачастую бывает несложно, если при этом имеешь сыскной склад ума, опыт и агентов в среде блатных. Другое дело – держать соответствующую марку и все время доказывать, что ты лучший. Вот для этого следует прикладывать немалые усилия, и кроме недюжинной работоспособности надлежит быть завсегда собранным, внимательным и точным. Достигнув соответствующего уровня, ты понимаешь, что на тебя смотрят, на тебя рассчитывают, а если ты не сумел сработать должным образом, значит, подвел людей и не оправдал возложенных на тебя надежд. Что никак не позволительно…
Так или примерно так думал Василий Степанович Стефанов, получая очередное назначение.
Вскоре бывшего околоточного надзирателя Третьего участка Лефортовской полицейской части заприметил начальник Московского сыскного отделения Лебедев и перевел к себе по прошению на имя обер-полицмейстера Москвы его превосходительства генерал-майора Трепова.
В сыскном Стефанов быстро сделался чиновником особых поручений, потом старшим чиновником с принятием на себя должности столоначальника. Однако все это не мешало ему заниматься своим основным делом – розыском преступников. Правда, теперь Василий Степанович чаще руководил расследованием преступлений, нежели занимался сыском лично, направляя и контролируя действия своих подчиненных. Именно таким образом была раскрыта и арестована банда Фимы Сенькина, два года промышлявшая в Москве грабежами во время поджогов, которые сами же и устраивали. Стефанов и его люди брали «короля воров» – известного московского маза[9] Костю Родзиковского, подмявшего под себя половину воровской Москвы. А совсем недавно был взят с поличным на проведении «благотворительной» лотереи некто генерал Дудышкин, оказавшийся вовсе не генералом и отнюдь не Дудышкиным, а мещанином Яковом Ароновичем Сандлером, махровым аферистом, занимающимся собиранием «благотворительных вспоможений» аж с тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года.
Когда Василия Степановича вызвал к себе начальник Московского сыскного отделения коллежский советник Лебедев, у него в кабинете находился судебный следователь Воловцов. Стефанов не был с ним знаком, хотя имел честь быть представленным Воловцову Владимиром Ивановичем, после этого они с Иваном Федоровичем несколько раз виделись по служебным делам.
– Вот, Василий Степанович, господин Воловцов прибыл по твою душу, – так начал разговор Лебедев. – Пришел за помощью, на что, собственно говоря, имеет по своему служебному положению полное право.