3. Прохорова подозревает (обвиняет) моего отца на следующем
основании. Она, видимо, наедине говорила ему фразы типа:
«Нейгауз сказал, что…», «Фальк сказал, что…», а на допросе
следователь эти фразы ей предъявил.
Итак, «Нейгауз сказал, что…» – это вам не «блевотина» какая-
нибудь. Такую фразу нельзя занести в список стандартных фраз и
потом морочить ею голову всем подследственным подряд.
Ясное дело, однако, что стукач, передающий следователю в руки
фразу типа «Нейгауз сказал…» (если эта фраза была ему сказана
при разговоре наедине), создает для себя огромный риск
* См. Приложение 3.
разоблачения. Более того, этот риск ему абсолютно не нужен, раз
эта фраза не присутствует в «деле». Крамолы, сказанной в
компании и подтвержденной свидетелями, и так достаточно,
чтобы укатать подследственного на какой угодно срок.
Значит, минимально умный стукач так не поступит, если,
«Иванов сказал,
конечно, у нег
«Ив о
чт
ан е
о с
ов ть
ск
Нейаинс
гауз
з
ал, тинкт самосохранени
«Ней я.
гауз С
ледовательно,
ск
чт аз
о ал, ч
Ней то…»
гауз
сказал, что…»
стукач – не м
ской
аз от
ал, е
чтц.
о…»
Но как же тогда эта фраза попала в руки следователя и зачем она
ему?
стукач
Петров
Иванов
А теперь представь себе, читатель, что у стукача есть две
записные книжечки: голубая и розовая и что стукач не торопится.
(Вспомним, что ордер на арест В. И. Прохоровой был просрочен
на месяц.)
В голубую
«Ней к
гаузниже
чку он записывает всю крамолу, котора
«Ней я
гауз
следователь
сказал,
сказал,
говорит
чт ся в
о…» большой компании.
что…»
А в розовую – то интересное, что Петров узнал от Иванова и
теперь с восторгом пересказывает ему, стукачу (см. рис. 1).
Интересное – это как раз и есть «Нейгауз сказал, что…».
Нужно только, чтобы следователь не перепутал, что из какой
книжечки. Фраза «Нейгауз сказал, что…» – не основание для
посадки, а операция прикрытия. Именно поэтому Иванову не
будут устраивать очной ставки с Петровым.
Рис. 1. «Метод подставы». Иванов посажен, Петров оклеветан.
Ну не очевидно ли, кому пойдет бить морду простодушный
Иванов, когда его выпустят после отсидки? Читатель, тебе дурно?
В заключение этого раздела приведу еще одну цитату из статьи
А. Григорьева о Вере Ивановне:
«А освободили ровно через шесть лет после ареста. Комиссия спросила,
за что сижу и почему не подавала на помилование. Ответила, что лишь
высказывала мнение о положении в своей стране, горячо любимой, а
потому и не подавала никаких прошений.
Через пять минут меня реабилитировали, сказали, что на любой работе
могу не упоминать о пребывании в лагерях. Но куда же мне девать эти
шесть лет? Пишите, что работали в системе КГБ… Боже упаси, этого
еще не хватало!»
Этот отрывок В. И. Прохорова потом тоже почти дословно
повторила в передаче «Старая квартира».
Похоже, что система КГБ хотела в тот раз скомпрометировать и
ее, и В. И. Прохорова это понимала. Но почему же она тогда так
легко поверила в виновность моего отца?
XVI
Все закономерно
Теперь мне стало ясно, что в истории моего отца и Вольпина
стихи играли ту же роль, что и фразы типа «Нейгауз сказал,
что…» в истории с Прохоровой. Дело в том, что мой отец, как и
сам Вольпин, не держал эти стихи в секрете от своих друзей.
Однако именно отец их открыто переписывал, и все его друзья
знали, что он восхищается этими стихами и хранит у себя
рукописи.
Таким образом, передавая стихи следователю, стукач создавал
себе неплохое прикрытие, при условии, конечно, что Вольпин
окажется достаточно наивным человеком.
Однако к Есенину-Вольпину применили в тюрьме сразу два
метода воздействия на психику: «метод подставы» и «метод
стандартных фраз». Устоять против этого даже самому
недоверчивому человеку очень трудно. То, что Вольпин и
Прохорова общались друг с другом после освобождения, только
усиливало действие этих приемов. (Вообще, на мой взгляд,
применение подобных технологий привело в конце концов к
созданию нерушимого союза палачей и их жертв.)
Наконец все встало на свои места – отец был оклеветан
совершенно не случайно.
XVII
Сугроб начал таять
Подбирая в 98-ом году материалы в сборник воспоминаний о
своем отце, я отбрасывал чересчур восторженные, а также