нигде не работал?» И Шура в ответ обругал его последними
словами.
Вернувшись домой, Шура рассказал мне об этой сцене. А потом,
помолчав, добавил: «Но вот, что странно. Я действительно
слышал от Алика некоторые слова из числа тех, которые ему
предъявили на следствии. Не понимаю, откуда они могли это
узнать!»
февраль 2001
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
Т. Б. Алисова-Локшина Юдина и Локшин
Мария Вениаминовна Юдина сыграла огромную роль в судьбе
моего мужа. В этом коротком приложении невозможно рассказать
всю историю их взаимоотношений, и я остановлюсь лишь на
нескольких моментах, которые считаю самыми важными.
М.В. Юдина и Шура познакомились в композиторском Доме
творчества «Сортавала» в августе 1949 года (они оказались
соседями в одном коттедже). Вот как Юдина описывает свои
первые впечатления от знакомства с Шурой в письме к Е.Ф.
Гнесиной от 13.08.49:
« <…> Неожиданно моими спутниками в Сортавала оказались
два молодых композитора и теоретика – М. Меерович и
А. Локшин. Я о них много слышала, об их больших познаниях и
замечательном ансамбле в 4 руки от разных превосходных
музыкантов – но реально увиденное мною превзошло все мои
предположения. Так как трудно говорить о двух лицах сразу, то я
сперва напишу о Локшине. Это несомненно человек гениальный;
в чем? Да во всем; в сочинениях, кои я пока почти не знаю, но по
«почерку» видно – что это; по уму, а я видала, дорогая Елена
Фабиановна, умнейших людей нашей эпохи и беседовала с ними;
по эрудиции; по скромности; по артистизму…
Не привлечь его к нам, в Ваш Институт – это значит пройти мимо
громадного явления, его не понять и не оценить. Ему все легко в
искусстве, как – в другом смысле – Моцарту – в этом громадная
сила и тайна его воздействия; могу вообразить, как его будут
боготворить студенты – надо же дать им побольше поэзии, у них,
увы, слишком много прозы…
Что он может делать? Абсолютно все: теорию, гармонию,
инструментовку, сочинение, партитурное чтение, музыкальную
литературу, наконец – ансамбль. На любом факультете. Лет ему
пока 29 отроду и может он занять пока скромное положение
ассистента. Никакого «клейма» на нем нет, он был в
консерватории, потом был просто – режим экономии,
сокращение, – и Свешников с Орвидом ведь вообще никого не
знают, не любят и не ценят. Приглашение его пройдет, я уверена,
абсолютно благополучно. Сведения еще о нем: ученик
Мясковского, кончил в 44 г. и работал ассистентом; еврей;
человек чрезвычайно серьезно больной (живет с кусочком
желудка всего…) и мужественно и весело свою болезнь несущий,
но это ведь и должно вызывать внимание к нему… И, м. б.
благодаря этому также человек особенно сверкающего
темперамента <…> »*
Самоотверженные попытки Марии Вениаминовны устроить
Шуру на работу так ни к чему и не привели, но это не помешало
их дружескому общению.
В Москве Шура и М.В. Юдина жили в тот год в одном квартале
на Беговой улице; вернувшись из Сортавалы, они продолжали
* «Мария Юдина. Лучи божественной любви». М.-СПб, 1999, с. 428.
общаться почти ежедневно. Шура делал для нее фортепьянные
переложения инструментальных сочинений Брамса, Баха, а она
их играла на своих концертах в Малом зале. (Ноты этих
переложений, к сожалению, потерялись, и, несмотря на все наши
усилия, найти их пока не удалось).
Это общение продолжилось и потом, когда мы с Шурой
поженились. Надо сказать, что Юдина все время старалась
помогать Шуре в его обычной, немузыкальной жизни. Расскажу
лишь об одном таком эпизоде. В августе 1951 года, когда у нас с
Шурой родился сын, мы оказались в скверной ситуации, так как у
Шуриной сестры Муси была открытая форма туберкулеза.
Юдина, узнав об этом, переселила Мусю жить к себе, а сама
переехала жить к знакомым; Муся жила у Юдиной до тех пор,
пока лекарства не подействовали и туберкулезные палочки не
перестали выделяться.
В начале пятидесятых Юдина часто бывала у нас, дарила Шуре
ноты, книги. При этом меня и нашего с Шурой ребенка она
игнорировала, считая, видимо, нас существами, не
заслуживающими внимания. Я же смотрела на нее как на
небожительницу, боясь сказать лишнее слово.
Обычно во время этих встреч Юдина играла Шуре, а он ее
критиковал, порой безжалостно. Помню еще, что Шура
занимался с ней чтением партитур Малера. А иногда они вместе