— Да будет вам известно, — начал он, продолжая изображать из себя человека, именно в данный момент крайне занятого решением судьбы мира, — что сейчас 16 часов 48 минут. Учебный перевод времени действительно был объявлен, но сроком лишь на один астрономический час — на то он и учебный! Поэтому-то сейчас именно 16 часов (он посмотрел на циферблат) 49 минут, как, впрочем, и час назад. Таким образом, Вы напрасно поторопились. Я Вас слушаю.
— Всё реализуется в рамках намеченного! — глупо улыбаясь, ответил Гитлер. — Чингачгук и его люди куплены. А в данный момент доктор Лебедев со всеми его покупочками пролетает Польшу в околоземном пространстве Краковского воеводства.
— Что с Фортуной?
— Агент Фортуна в образе пластмассового пупса, он же — «голыш», поступила в продажу в игрушечном отделе Марьинского Мосторга вчера, 8-го февраля 1979-го года. Завтра Ольга Лебедева купит её для своего сына Ивана после того, как он попросит её об этом в четвёртый раз. Вероятность — 94 %, уровень энтропии — 363 °.
Пиночет неожиданно расплылся в благожелательной улыбке и сказал:
— Когда ждёте её возвращения? Надо бы поощрить девочку. На вагину она вполне наработала. Не знаю, конечно, как насчёт каучука, но полиэтиленовую заслужила вполне. Как вы думаете, Гитлер?
— Возвращение запланировано на завтра, 11-е мая, но… есть некоторые проблемы. Я думаю, Вам уже доложили.
— Что такое? Ну не любите ж Муму!
— Дело в том, что ночью в кабинете у Эйлера, где Фортуну ожидало её настоящее тело, случился… пожар.
Пиночет на мгновение побледнел, но немедленно овладел собой. В конце концов, любая из катаклизменных неожиданностей стимулирует деловитую озабоченность, что, в свою очередь, развивает мышление.
— Какие приняты меры?
— В настоящий момент ведутся интенсивные поиски донора тела. Ведь её собственное сгорело дотла. Мы провели 34 доверительные беседы с нашими самыми красивыми молодыми сотрудницами, но пока ни с одной из них по-хорошему договориться не удаётся. Всех гипотетических доноров смущает одно: утрата собственной души, что в том случае действительно неизбежно.
— Гм-гм, — пожевал свой язык Пиночет, — вот видите, Гитлер, у Вас проблемы в волейбол друг другом играют, а Вы уже домой собрались, мундир переодели. А ведь надо спешить — спешить проявлять рвение к работе, исправлять свои ошибки, пока они не переросли в крупные карьерные неприятности.
— Я делаю всё, что в моих силах, товарищ Пиночет, — начал оправдываться Гитлер, — и к вечеру мы эту проблему решим! В конце концов, душой добровольного донора можно одухотворить и Центральный парк или, к примеру, водопровод.
— Мне нравится ход Ваших мыслей. Распоряжение же моё таково: поскольку в отчётный период Фортуна проявила себя человеком беззаветно преданным нашему общему делу, пришло время её поощрить, тем более, учитывая последние обстоятельства. Короче говоря, её новое тело должно быть уже с вагиной! Это приказ!
— Но у нашем управлении нет никого до тридцати лет и с вагиной, — развёл руками Гитлер.
— Значит надо исключить возрастной критерий из списка необходимых параметров. В конце концов, подумайте сами, что лучше — стерильная молодость или грязная зрелость? Впрочем, извините меня. Ведь откуда Вам ещё знать? Кстати, я думаю, что после взятия Марьиной Рощи мы можем вернуться к разговору о вагинофикации вашей супруги.
Гитлер скромно и потуплено улыбнулся, тем самым выражая свою благодарность.
— В качестве донора тела я рекомендую Вам, Гитлер, э-э… фрау Марту! Конечно, её тело постарше того, что принадлежало Фортуне прежде; конечно, соски могли бы торчать позадорнее, но в целом, она весьма симпатичная девочка, а ножки у неё будут даже и постройнее. Как Вы считаете?
Не то, чтоб Гитлера смутил этот вопрос, но кивнул он в некотором покраснении внешних щёк.
— В принципе, в качестве компенсации Вы можете предложить ей стать душою моих штанов. И вообще, поручите-ка переговоры Эйлеру. В конце концов, это его проблема. Он ведь у нас чародей — так пусть и очарует её! Донесите, кстати, до его понимания, что если он не договорится с фрау Мартой, договариваться об этом ему придётся уже с собственной женой. Уж не знаю, помогут ли ему его сверхъестественные способности, но, в противном случае, мы его расстреляем. А теперь идите!