Выбрать главу

Когда в окно спальни странным образом медленно залетел гаубичный снаряд и начал летать по комнате, словно гигантская навозная муха, он как раз почувствовал, что скоро заснёт. Поэтому сперва ему показалось, что это сон. Однако снаряд подлетел прямо к его уху и даже попытался сорвать с них с Тяпой одеяло.

«Ты, б…, сука, нах, — шёпотом закричал Мишутка, — я к тебе обращаюсь! Пошёл на… отсюда! Я дважды повторять не стану!» И он даже погрозил в напряжённой темноте своим косматым плюшевым кулаком. В ответ на это снаряд бесшумно, но едко пукнул и улетел на кухню, где выпорхнул в открытую форточку. А через несколько секунд в некотором отдалении раздался тяжёлый взрыв. Это взлетело на воздух здание Андрюшиного детского сада.

Тяпа открыла свои обезьяньи глазки и беззащитно вскрикнув спросила:

— Мими, что это? Что это было, Мими?

— Спи, спи. Всё хорошо. — успокоил её медвежонок и переместил лапку в обезьянью промежность.

45

Наташа молча дрожала от страха у Вани под одеялом. Поскольку Наташа была маленькая, а одеяло большое, она чувствовала себя под ним, словно под куполом страшного цирка. Ваня тоже молчал и знай себе медленно водил свои правым указательным пальцем у неё между ног.

Несмотря на то, что его детский пальчик был размером с гимнастическое бревно, Наташа к своему изумлению вдруг поняла, что ей это нравится. А когда Ваня легонько щёлкнул свою тётушку по левой сиське, она и вовсе почувствовала, что ещё немного и к ней подкатит оргазм. Поскольку вагина у тёти Наташи располагалась строго в центре промежности, кожная складка между первой и второй фалангами пальца её племянника, которым он упорно водил у неё между ног, буквально сводила её с ума и будоражила воображение её набухшего животной похотью клитора.

«Ну что, взрослая сучка, вот ты и попалась! — прошептал мальчик и, вспомнив очередное кино про жестокосердых белобандитов, добавил, — Я сейчас на части тебя разорву, моя козочка!» «Своими козочками» величал своих глубоко бесправных жён какой-то доморощенный бай во вчерашнем фильме про установление Советской власти в Средней Азии. В ответ на его слова Наташа тихо застонала от накатившего болезненного удовольствия.

Одна часть её души, души взрослой женщины, ненавидела другую, душу развратной девки без возраста, которая буквально купалась в волнах этого сладкого унижения. «Сучка! Тварь! Сволочь! Скотина! Собака страшная!» — шептал разгорячённый малыш.

— А-а-а… — бесстыже отвечала Наташа и страстно всхлипывала.

— Подползи ближе! — скомандовал Ваня, — Я хочу посмотреть, что у тебя внутри!

Наташа покорно поползла по его огромному детскому животу. Со связанными за спиной руками это было непросто, но мальчик грубо подтолкнул её, и она кубарем покатилась по его груди. Как и все дети, рождённые во вторник, управляемый богом войны Марсом, Ваня обладал довольно покатой грудью.

Какой-то мелкий бесёнок, вселившийся в мальчика, уже начал внутри него вопрошать: «А что, если я откушу ей… голову? Ведь она такая маленькая! Значит и крови будет немного! А чтобы мама не обнаружила на постельном белье даже капельки, её кровь можно и проглотить. В общем, даже и с головой!», но тут в его кровать вступили немецкие войска.

— Женщины в селе есть? — грозно спросили оккупанты.

— Как не быть! — бойко ответил Ваня, самоудивляясь собственной подлой храбрости.

— Подавай нам её сюда! — потребовали потомки фашистов.

— Ну, иди, сука! — подтолкнул мальчик свою тётушку. — Радуйся, дрянь, ты им интересна!

Наташа умоляющим взглядом посмотрела ему прямо в глаза, но племянник был непреклонен.

«Господи, как же всё это странно!» — внутренне воскликнула девушка и пала к ногам близстоящего гедеэровца. Тот уже занёс было ногу в блестящем оранжевом сапоге, чтобы ударить её между ног, но в последний момент послышался голос командира:

— Ницше, не сметь! Ты забыл, для чего мы здесь, на этой неприветливой северной злой земле? Членом, только членом! Никаких сапог!

— Извините, товарищ Обер! — стушевался вихрастый Ницше, — Я думал, она враг.

— Так об том и речь! Привяжите её вон к тому дубу! — велел командир и указал на ножку Ваниной кровати.

Гедеэровцы стали послушно подталкивать Наташу к дубу, то и дело тыкая штыками в её белоснежные ягодицы.

— Да не так, чтоб вас! — снова закричал командир, возмущённый способом привязывания Наташи. — За руки привязывайте! А ноги… ноги ей разведите пошире и зафиксируйте получше, чтоб не дёргалась. Вырываться-то она будет активно, рефлексы там, все дела, — разъяснял он солдатам суть, — Да чтоб вас! Кровь и железо! Выше! Выше ноги ей задерите! Мало шире — надо выше! Шире и выше! Чтобы у неё писька чуть не наизнанку выворачивалась! Во-от, та-ак, хорош!