Ещё в Книге Судеб было написано следующее…
49
— Потому что, с нашей точки зрения, это перебор условий! — скажет пластмасска Сима в ответ на предложение Тяпы продать им с Парасолькой секрет проникновения в душу ТанкО.
— А, по-моему, в самый раз! — будет возражать вконец обнаглевшая под влиянием обстоятельств обезьяна. — Вы нам Волшебное Перо для Скрижалей, а мы вам — всё, про бордовую кнопку! Соглашайтесь, пока не поздно!
— Да что ты себе позволяешь, мохнатая сучка! — воскликнет в сердцах Сима и дёрнет за рукав Парасольку, мол, ну что ты молчишь, мужик ещё называется.
— Гм, это, Мишань, — нехотя замычит майор, — давай, брат, действительно, что ли, по-человечьи разрулим всё. Сам пойми, Родина в опасности!
— Да в рот я любил эту Родину, Соль! Надоело притворяться! Говно! Говно это всё! И чем скорей все погибнут, тем лучше! — взорвётся Мишутка.
— Вот! Ну ты только посмотри на него, сволоту! — воскликнет Сима. — Дофилософствовался, гнида плюшевая! Да мы из вас сейчас этот секрет ногтями выцарапаем!
— Да ты сама не выступай, сука пластмассовая! Всё и так уже кончено! Время-то остановилось! — скажет Тяпа.
— Ха-ха-ха! — засмеётся Сима. — Ой, держите меня за сиськи, люди добрые! Время остановилось, ха-ха-ха! Ну и когда ж это?
— Да вот так теперь и не скажешь — перейдёт на мистический шёпот обезьянка. — Нет больше Времени! Нет ни того, что было, ни того, что якобы есть, и никогда уже ничего не будет. Книгу Судеб поглотило лоно Наташи, и на этом всё кончилось… неизвестно когда.
Некоторое как время Сима будет нервно похихикивать, а потом возьмёт, да и спросит:
— Ну а чем ты докажешь?
— Да вот направо хоть посмотри! — предложит Мишутка.
И тогда кукла увидит, что буквально в двух шагах от неё — её же саму насилуют три резиновых ковбоя из ГДР.
Сначала девушка, конечно, не поверит своим глазам, но уже в следующий миг ей в горло ударит горячий фонтан немецкой спермы. Вслед за этим второй ковбой разрядится ей в зад, а третий — куда следует.
В ту же секунду на потомков фашистов бросится Парасолька, и якобы в следующий миг выстрелит себе в сердце рукой Чингачгука. Уже пробив грудину майора, пуля поймёт, что она не пуля, выпущенная из «Вальтера» резинового вождя, а, — слюна, которую только что в отчаянии сглотнул Парасолька. «Я его последняя смертельная слюна!» — подумает за неё Парасолька, и пуля, полагающая себя слюной, свернёт на полпути в желудок майора и вместо этого пробьёт ему сердце.
Он покачнётся и рухнет на бездыханную Симу, только что умершую от Похабного Удовольствия.
Кровь Парасольки, к этому моменту, сочтёт, что сердце любого мужчины — это его мозг, и станет вытекать из левого виска, а вовсе не из раны на груди. Крови вытечет ровно шестнадцать капель, и все они соберутся у Симы в пупочной впадине.
В ближайших кустах тут же раздастся ужасающий грохот и лязг. То будет шум Разоблаченья ТанкО!..
Красивый молодой танк скинет с себя всю броню и выйдет из кустов чистый, прекрасный и светлый. Из одежды на нём будет одна лишь льняная ночная сорочка, а то, что ещё недавно было крупнокалиберным пулемётом, станет… свечой на ветру.
Босой ТанкО подойдёт к мёртвым Парасольке и Симе и, капая стеарином в бордовый от крови майора пупок пластмассовой женщины, возгласит: «Спите спокойным и вечным сном, лучшие из никогда не живших на свете!»
— Хелен! — обратится бывший танк к пролетающей над ним лебёдушкой. — Вот и бордовая кнопка! Ты видишь? Ты счастлива?..
— А-а-а — сладко застонет в Берлине Хелен и поймёт, что Эйлер трахается всё-таки лучше, чем Парасолька, а коли так, то это вполне ничего, что некогда он съел её рот, можно простить.
И лебёдушка спустится с пунцового неба и клюнет Симу в пупок…
— Я люблю тебя! — сказал Мишутка Тяпе, когда всё раз и навсегда кончилось. — Хоть ты и дура, каких свет не видел! — добавил он и улыбнулся улыбкой, которая могла бы затмить Солнце, если б оно выжило после конца времён.