Едва заметив, что тарелка Найта опустела, Мона потянулась к половнику и крышке супницы:
— Как проголодался, бедняжка! Добавки? В вашей столовой такого наверняка не подают.
Найту стало стыдно за своё обжорство, и он помотал головой:
— Нет-нет, я сыт.
— Я всё же надеюсь, что для второго осталось немного места, — лукаво улыбнулся господин Миккейн, безошибочно определив, что до сытости мальчику ещё далеко.
Мона принесла чистые тарелки, теперь плоские, и на подносе три прямоугольных керамических блюда.
Из первого женщина зачерпнула свежего овощного салата, аккуратно раскладывая его сначала на тарелках мужчин, а затем на своей. Из второго специальной длинной ложкой ловко поддела истекающие золотистым соком кусочки мяса, которыми полукругом обложила ровненькие горки салата, после чего сдобрила салат подливкой. С третьего блюда Мона подцепила щипчиками прямоугольные коричневые ломтики какого-то странного пористого вещества и уложила их на маленькие блюдечки справа от тарелок.
Найт завороженно любовался движениями Моны, удивительно лёгкими, ловкими и грациозными. Она действовала, казалось, безупречнее робота-сборщика на автоматизированном машиностроительном заводе. Какая изумительная дрессура! Такие самочки наверняка доступны в Оазисах только по предварительному заказу.
— Приятного аппетита, — сказал господин Миккейн, беря нож и вилку. — Правда, натуральное мясо мы покупаем только по праздникам. Но клонированная биомасса в руках Моны превращается в нечто совершенно особенное.
— Мгу! — искренне подтвердил Найт с набитым ртом.
Мона смущённо улыбнулась.
— Вообще, несколько веков назад, — начал господин Миккейн, съев часть салата и небольшой кусочек мяса, — пищевые традиции предков эурийцев и имперцев разнились. В Эуро, то есть тогда ещё Европе, мясо было принято есть с салатом или овощами, а также рисом, а то и кислой капустой. В стране, на большей части территории которой позднее возникла Империя, мясо ели в основном вместе с картофелем, гречневой разваренной крупой или даже с отдельным блюдом из яиц, воды и перемолотых в муку злаков… эммм… как же оно называлось…
— Макароны, — негромко подсказала Мона.
— Точно! — обрадовался господин Миккейн. — Впрочем, на юге Эуро до сих пор сохранилась традиция приготовления похожего блюда с мясным фаршем и соусом из томатов. Спагетти. Мона умеет их готовить.
Женщина зарделась, точно услышала самую лестную похвалу.
— Мне почему-то больше нравится традиция сочетать мясо с овощами, — продолжал историк, работая ножом. — Хм… Наверное, потому что во мне больше эурийской крови. Но вот что я хм… позаимствовал у предков русийцев и шамбалийцев — это хлеб.
Он взял с блюда кусочек того самого странного пористого вещества. Разломил пополам и откусил небольшой кусочек, словно в задумчивости. Жестом предложил Найту угоститься. Мальчик послушно взял один кусочек и себе. Откусил, замер и принялся медленно, вдумчиво жевать, прислушиваясь к своим ощущениям. На вкус это было нечто непривычное. Чуть солоноватое, почти нейтральное по вкусу, с каким-то нематериальным внутренним теплом.
— Это… удивительно, — прошептал мальчик.
Историк просиял.
— Когда-то это был самый простой и самый необходимый продукт в культуре наших предков. Доподлинно неизвестно, но есть мнение, что исчезнувшие монголоидная и негроидная расы не придавали хлебу такого значения. Наши же предки и предки русийцев употребляли хлеб практически с любой пищей, особенно этим славились русские. К хлебу у них было практически сакральное отношение. «Плох обед, коли хлеба нет», «Каша — матушка наша, а хлебец ржаной — отец наш родной», «Без хлеба куска везде тоска», «Не трудиться — хлеба не добиться», наконец, «Хлеб всему голова» и многое другое — такие бытовали в их обществе поговорки. Хлебом называли не просто блюдо, а любую пищу, саму жизнь. «Хлеб наш насущный даждь нам днесь», — говорили они, обращая взоры к небесам.