Делейт примостился к нему поближе, уложил на плоский, нагретый огнём камень, сам улёгся рядом. Найт был полностью расслаблен и абсолютно счастлив. И он лишь слегка приоткрыл глаза в изумлении, когда почувствовал широкую ладонь Делейта на своём животе под курткой и расстёгнутым комбинезоном. Смуглая, скуластая физиономия Дэла была совсем рядом, а тёмные глаза мерцали, как обсидиановые зеркала. Найт охотно приоткрыл губы, когда Дэл тронул их своими губами. Замерев, оцепенев от волшебства момента, Найт снова закрыл глаза и с жаром отвечал на порывистый, чуть неумелый поцелуй. А когда чужие пальцы коснулись члена, тихонечко ахнул. И несмело протяну руку к члену Делейта.
Тесно прижавшись друг к другу, мальчики делали то единственное, что пока умели, то, что пока казалось полузапретным, стыдным, но в то же время почти взрослым. Найт был более зрелым, чем двенадцатилетний Дэл, потому у него всё кончилось «как у взрослого», и Дэл с некоторым удивлением смотрел на свою ладонь, с которой падали жемчужные капли. Потом он бегло поцеловал Найта, забрался на него сверху и стал орудовать ещё влажными пальцами между его ягодицами.
— Ты чего? — сиплым полушёпотом спросил Найт.
— Ну дальше будем же, а? — торопливо и сбивчиво проговорил Делейт, закусывая губу.
— Нет, подожди… эй… нет-нет-нет…
Найт решительно сел, спихнув с себя Делейта. Тот насупился.
— Чего тебе не понравилось?
— Ну… я… Дэл, послушай, не стоит так торопиться…
— А разве мы торопимся? Всё ж вроде нормально. Тебе, кажется, понравилось?
— Да, но…
Найт был в замешательстве. Его мечта сбывалась слишком быстро и неправильно. Он не успел придумать, как она должна сбыться, чтобы было «правильно». Нетерпеливый, огненный Делейт Лебэн сидел на коленях напротив него и мрачнел с каждой секундой.
— Не бойся, насиловать я тебя не собираюсь, — нарушил он звенящую тишину, затем поднялся и затоптал костёр. — Поехали, а то поздно уже.
Он раздражённо застегнулся и протопал к выходу из грота. Найт привёл себя в порядок и поспешил за Делейтом.
— Подожди, Дэл, я просто не хочу, чтобы вот так…
— А как ты хочешь? — рявкнул Дэл, всплеснув руками. — Романтический ужин при свечах? Ну извини, я думал, ты у нас такой интеллектуал, что пошлятина со свечами тебя только рассмешит!
— Да я не про это… Я про то, что, — Найт замолчал. Душа противилась чему-то, тело напрягалось, он не знал, что не так. Но определённо что-то было не так.
— Это сложно объяснить…
— Да куда уж нам понять, сирым и убогим «инкубаторцам!» — огрызнулся Дэл, потом сел на аэроскутер и угрюмо насупился, ожидая Найта. Тот плавно опустился на заднее сидение и обвил талию мальчика руками.
Под полозьями летающей машины чернела ледяная твердь Байкала, исчерченная паутиной становых трещин. Глубина — тёмная, вечная, манящая — казалось, была лишь слегка прикрыта хрустальной плёнкой, но на деле толщина льда достигала нескольких метров.
Найт отвернулся, с силой оторвавшись от гипнотизирующего взгляда древнего озера, но больше не решался положить голову на плечо Дэлу, любимому мальчику, колючему, как лёд далеко внизу.
Они вернулись туда же, откуда и началось маленькое путешествие. Найт перебрался с седла аэроскутера в открытое до сих пор окно. И вдруг развернулся и, слегка задыхаясь, выкрикнул без запинки:
— Это чего такое было? — в недоумении буркнул Дэл.
— Это Генрих Гейне. Поэт XIX века доядерной эпохи, — надтреснутым голосом ответил Найт, едва шевеля губами. С белых ресниц упала слезинка. Сердце болело. В горле как будто перекатывались ледяные иглы, и мальчику чудилось, что он слышит их вкрадчивый шёпот.
— Какой же ты чудик, а! — без всякой злобы усмехнулся Дэл и, протянув руку, вытер слезинку со щеки Найта. — А ещё ты слишком часто ноешь. Ну, бывай!