Император, я так понимаю, пошел на смерть в полном согласии со своим, природой заданным,характером — как на избавление от мук, чинимых над ним и его семьей Филиппом Исаевичем (настоящее имя — Шая) Голощекиным, Юровским и прочими якобы революционными расстрельщиками.
Сколько русской крови было пролито этими людьми, настоящие имена и фамилии которых кроме специалистов мало кто знает? А ведь именно Голощекин, избранный в ЦК РСДРП (б) и его Русское бюро на Пражской, 1912 года, партконференции, “играл”, как сказано в справочнике о политических деятелях 1917-го, “определяющую роль в переводе царской семьи из Тобольска в Екатеринбург и последующем ее расстреле”.
Расстрельщиков у нас всегда оказывалось больше, чем гуманистов и созидателей. Не потому ли и перебивается с хлеба на квас многострадальная Россия?!
В ней причудливо складываются и переплетаются судьбы многих и многих людей.
Я, к примеру, немало лет был знаком и даже товарищески близок с Сергеем Борисовичем Шеболдаевым, тоже, кстати, активным оппозиционером 80-90 годов уже минувшего ХХ века, венчавшего второе тысячелетие от Рождества Христова. Печатал в “Правде” его небольшие статьи и письма по каким-то конкретным, весьма актуальным поводам. Лично его я уважаю и до сих пор, несмотря на вероятную нестыковку наших идейных пристрастий и взглядов. Но когда я узнал частицу правды о его отце…
Борис Шеболдаев работал первым секретарем партийных организаций ряда сверхрегионов (по типуфедеральных округов В.В. Путина): Нижневолжского, Северо-Кавказского и Азово-Черноморского крайкомов ВКП(б). Был членом ЦК и ЦКК,усердно громил всех оппортунистов, двурушников и предателей, часто обрекая их на погибель…. В 1937-мсам Б.П. Шеболдаевбыл расстрелян как враг народа.
У партии большевиков, что, само собой разумеется, врагов не было, разве что — идейные противники. Враги числились за народом.
Вот написал эти строки, и мелькнуло: а может, и правда, что враги России, как раньше, так и доныне, были и остаются врагами народа? Ну что стоит жизнь одной двуногой особи, даже если она, эта особь, и на самом деле — реальный враг? В конце ХХ и начале ХХI века проблема решалась проще пареной репы. Киллер, серая неприметная личность, деловито подходит к подъезду жилого дома (не посадишь же всех олигархов и преступников в СИЗО— следственные изоляторы, где они чувствовали бы себя лучше и безопаснее, чем дома?). Человек с оружием дожидается, когда отдельный субъект, оказавшийся лишним на празднике рыночной или политической жизни, выходит из многокомнатной квартиры, из-за железных дверей, хитроумных замков и задвижек и получает “свои”, оговоренные и оплаченные кем-то две-три пули. Последний выстрел — в голову — контрольный.
Случайно выяснилось, что, если олигарху местного или федерального значения прострелить сердце, это еще не значит, что он обязательно умрет, — надо непременно прострелить ему голову. Сердце-то может оказаться ледяным или каменным.
С народом — сложней, а можно сказать — и похуже.
Кульминацией давнишнего и трогательного фильма о Зое Космодемьянской стали ее слова: мы — народ, вы, проклятые фашисты, всех не перевешаете. (Для точности: первый очерк о Зое военного корреспондента “Правды” Петра Лидова был напечатан в нашей газете 27 января 1942 года под названием “Таня”. Только через три недели, 18 февраля, Петр Лидов опубликовал свой второй очерк о девушке-партизанке, казненной гитлеровцами в подмосковном Петрищево, под заголовком “Кто была Таня”. Так миру явилась бесстрашная Зоя, народная защитница).
Такая вера в свою страну, в свой народ особенно крепка и неколебима среди простых людей, даже не подозревающих, что они играют какие-то навязанные им сверху роли. А социология, наука ветреная и потому презираемая и гонимая, доказала, что всякий человек играет множество социальных ролей и этим, в сущности, не отличается от великих мастеров Художественного или Малого театров. Разве тем, что маститые лицедеи могут сыграть любую, самую драматическую либо трагическую роль, погибнуть и умереть на сцене, а через минуту, уже за кулисами, выпить “за успех” добротную рюмку водки и пойти, вслед за Федором Шаляпиным и другими корифеями искусства, в ближайший трактир и гужеватьтам с русским размахом до утра, до полной потери чувства реальности. Как и политики, что бьют в набат о бедах и горестях народа, но, сойдя с трибуны, велят помощникам вызвать машину, чтобы помчаться на обильную презентацию ценою в миллионы рублей или на предоставленную им за народный счет загородную виллу. Создается и крепнет впечатление, что и партии-то нынче организуются и функционируют с одной единственной целью: чтобы рядовые их члены, политбойцы агитировали за партийных вождей на бесконечных выборах. А когда лидер (слово захватанное и захваченное амбициозными политиками) садится в депутатские или губернаторские сани, об агитаторах фактически забывают, и они доживают свой жизненный срок на нищенскую зарплату, пенсию или пособие. В лучшем случае очень немногим удается выплеснуть свои горести и обиды на страницы псевдо-непримиримых газет, где критиковать разрешается не своих прельстителей, почивающих на добытых невольниками лаврах, а только — вслед за лидерами! — правящий режим и отдельных одиозных госчиновников и ненаших олигархов.
По сути, это своего рода идейная принудиловка, хуже того — проституция. Хорошо, если партия — у власти, тогда, может быть, и своихмелких чиновников подмажет, а то, чего доброго, и мужику лишний пятак перепадет….
А мы с Владленом Терентьевичем, люди небесталанные, жизнью всерьез потертые, мечтали создать Партию Правды в королевстве кривых зеркал.
Не спешите нас осуждать.
Ученые, да и все творческие люди отличны от других людей не только тем, что совершенно не понимают жизни. Они просто живут в другом времени — будущем или прошлом. А часто — и в том, и в другом. Неспроста же остались в памяти человечества имена Томаса Мора, Томмазо Кампанеллы, Роберта Оуэна, Шарля Фурье, которых наш постперестроечный БЭС, заявляющий о себе как Большой (!)Энциклопедический (?) Словарь, то бишь издание научное и беспристрастное, клеймит утопистами, почти недоумками — вполне в духе инквизиции или догматики сталинских времен. (Очень жаль, что все эти позорные ярлыки прикрывались именем выдающегося ученого, нобелевского лауреата, физика Александра Михайловича Прохорова, “как бы” председателя редакционного Совета этого уже ненаучного издания, ставшего в последнее время откровенно тенденциозным и не заслуживающим доверия).
В своем неразобранном архиве я нашел пожелтевший — физически, но не морально — спецвыпуск к 78-летию “Правды” (5 мая 1990 года). С пожеланиями газете выступают в нем писатели Виктор Астафьев и Сергей Залыгин, рабочий, член Президентского Совета СССР Вениамин Ярин, академик Станислав Шаталин, первая женщина-космонавт Валентина Терешкова, народный артист СССР Кирилл Лавров.
О чем они говорили, чего желали газете?
Приведу выражение Ромена Роллана, о котором напомнил в подборке “Слово наших друзей” К. Лавров: “Вот наказание за то, что хоть раз ты сказал правду: теперь ты обязан говорить ее всегда, всю жизнь…”. Критерием работы газеты ленинградский артист назвал интеллигентность. Лет через десять я встречался с Кириллом Юрьевичем, который после 1991-го голосовал за демократов. Оказалось, и к “Правде” у него оставалось доброе отношение.
Выдержки, компетентности, достоинства желал газете В. Астафьев.“Правде”, говорил Виктор Петрович, “надо не затеряться, найти свой образ, достойный и названия газеты, и ее широкого читателя”.
Об особой ответственности “Правды” “за возвращение к истине” в то время, “когда рушится вера”, когда “в сознании очень многих людей социализм и коммунизм ассоциируются преимущественно с их искажениями”, прежде всего печатью, напоминал В. Ярин.
Интересно рассуждение С. Залыгина: “по мере того, как меняется в наших умах и душах смысл слова “правда”, меняется и “Правда”. Удивительный процесс. Когда-нибудь он будет изучаться историками, социологами, психологами, всеми людьми с особым интересом к своему собственному прошлому…”