На Учредительном съезде Зюганова избирают членом ЦК, а на пленуме — членом Политбюро, секретарем ЦК КП РСФСР. Демократическая пресса достаточно ехидно писала по этому поводу: «Мало кому известный мелкий функционер воспользовался почти невероятным шансом пробиться наверх в скандально учреждавшейся иерархии руководителей РКП. Сумел-таки совершить головокружительный кульбит — смог стать членом Политбюро, секретарем ЦК и главным партийным идеологом». Однако иначе оценивали взлет Зюганова его соратники. Они подчеркивали, что партия оценила последовательность, надежность, идеологическую мировоззренческую устойчивость, серьезную теоретическую подготовку Зюганова. Он не участвовал в интригах, а, на наш взгляд, просто естественным образом был замечен всеми мыслящими партийцами как возможный лидер новой партии.
Практически одновременно с I съездом КП РСФСР состоялся XXVIII съезд КПСС, который в отличие от российского форума занял формально более прогорбачевскую позицию и поддержал программный документ, ориентировавшийся на рыночную экономику. Однако фактически Горбачев был на грани поражения. На съезде в открытую прозвучали призывы сместить генсека, но Горбачева спасло, во-первых, то, что он был Президентом СССР, во-вторых, у его противников не было конструктивной программы реформирования, отсутствовало единство мнений. Когда Е. К. Лигачев попытался утвердиться в качестве заместителя генсека, он был фактически провален подавляющим большинством голосов. Обозначившееся оппозиционное большинство делегатов не смогло заблаговременно договориться и сплотиться. К тому же Б. Н. Ельцин нанес бесспорно деморализующий удар по партии — он заявил о выходе из партии и даже беспардонно предложил ей самораспуститься. К этому времени уже имелись значительные предпосылки для окончательного нивелирования роли КПСС — отказ от преимущественного представительства рабочих и крестьян в законодательных органах, профессиональный парламентаризм, искусственное бюрократическое разделение властей при сохранении зависимости от главы государства всех ветвей власти, институт президентства.
Это означало окончание целого этапа исторического развития, когда антисоветские, антисоциалистические силы перестали маскироваться и приступили к открытому демонтажу политической системы под лозунгами демократии и либерализма.
Глава 3
Идеолог российской компартии
В то время, выражаясь словами Зюганова, уже вовсю гремели фанфары перестроечной пропаганды, витии свободы вещали о новой духовности в распахнутом всем ветрам общеевропейском доме». Под этот грохот «яковлевской идеологической молотилки» к 1991 году горбачевская команда… уже наглядно доказала, как она реально заботится об «этой стране» и «этом народе». Нарастало ощущение юго, что «наш государственный корабль без руля и ветрил болтается в бушующем политическом море и вот-вот налетит на рифы». Попытка пленума ЦК Компартии РСФСР в ноябре 1990 г. «прямо и честно ответить, почему не удалась перестройка и что нужно сделать для того, чтобы были все-гаки реализованы идеи социалистического обновления, была попросту блокирована замалчиванием». Уже в декабре 1990 г. Зюганов всерьез говорит «о возможности социального взрыва», но при этом отнюдь не призывает к нему, а стремится предупредить власти о недопустимости продолжения роковой политики, разрушающей социальное единство общества и территориальную целостность Союза.
В феврале 1991 г. Геннадий Андреевич выступает одним из инициаторов конференции «За великую, единую Россию» (Москва, 27 февраля 1991 г.), объединившей около 40 государственнически ориентированных организаций от КП РСФСР до многочисленных обществ русской культуры. В ней участвовали В. Стародубцев, В. Варенников, А. Проханов, Ю. Бондарев и другие. На конференции был образован Координационный совет народно-патриотических сил России, куда вошли люди совершенно разной политической и идеологической ориентации — от дворян-монархистов до социалистов и коммунистов. На этой конференции проявился новый образ Зюганова как коммуниста-патриота, для которого классическая коммунистическая идея в новых условиях неразрывно связана с национальными интересами России. «Либеральная» пресса сразу же начинает создавать Зюганову имидж некоего «национал-большевика», «сильной личности» в руководстве «партии Полозкова». В это время он много ездит по стране, встречается с трудовыми коллективами, интеллигенцией, воинами Советской Армии, партактивом. «Как ни горько, ни больно осознавать, но цели и идеалы перестройки еще более отдалились, — констатировал Зюганов, — а в чем-то и обернулись своей противоположностью». В своей статье в «Советской России» под названием «Еще не поздно» (март 1991 г.) Геннадий Андреевич писал: «Налицо кризис перестройки и он стал всеохватным. Однако причины его носят скорее субъективный характер. Это прежде всего кризис компетентности, политической воли и нравственности руководства разных уровней». По его мнению, не был реализован главный замысел «столь желанной и так широко поддержанной перестройки» — не раскрыт потенциал социализма через включение всех творческих сил народа. Не способствовали успеху и «поспешная и бездумная смена приоритетов», «насаждение политического плюрализма», «быстрая возгонка многопартийности». Подавляющее большинство партий заняли деструктивную позицию и вели решительную борьбу с КПСС как главным препятствием в разрушении союзной державы. Оправдались предвидения Ю. В. Андропова, предсказывавшего в 80-х гг., что деятельность диссидентствующих организаций, если их не остановить, закончится прямым антисоветизмом и антикоммунизмом. С ними практически блокировались переродившиеся деятели в руководстве КПСС, которые «вдруг» поменяли свои идеологические ориентиры с точностью до наоборот. Главным из них был член Политбюро ЦК КПСС, главный идеолог компартии, ставший идеологом буржуазного либерализма, Александр Яковлев.
Личность Яковлева вызывает несомненный интерес в силу той роли, которую сыграл этот человек в развале социализма и СССР В 70-х гг. он был одним из руководителей идеологического отдела ЦК КПСС и внес инициативный вклад в укрепление тоталитарной системы в СССР. Именно он был инициатором принятия рада постановлений ЦК о повышении политической бдительности идеологических кадров. Он написал печально знаменитую статью в «Литературной газете», призывавшую к борьбе с русскими патриотическими силами как якобы националистическими. Даже в брежневском ЦК осознавали всю двусмысленность этой статьи, противопоставлявшей коммунистическую идеологию и национально-культурные традиции общества, национальную сущность русского народа. Яковлев был отправлен послом в Канаду, где близко сошелся с канадским руководством. Когда пришедший в Политбюро М. С. Горбачев ставил вопрос о возвращении Яковлева, Генеральный секретарь Ю. В. Андропов выразил сомнение в необходимости этого шага, так как заподозрил перерождение этого человека. Однако Яковлев попал в Политбюро усилиями Горбачева и начал свою деструктивную деятельность. Он ликвидировал в ЦК службу контрпропаганды, разогнал лучших специалистов-идеологов, превратил печать в средства массовой антикоммунистической дезинформации, рекрутировал в журналы и газеты десятки угодных ему журналистов.
Как сказал Зюганов, Яковлев лично «науськивал церберов от печати». Эти известные журналисты и политологи были в окружении Брежнева и развивали, углубляли концепцию «развитого социализма». Позднее эта, как выразился Зюганов, «кочующая номенклатура» переметнулась к Горбачеву, провозглашенного ими же «великим миротворцем». После изгнания Горбачева из Кремля это «племя угодливых компрадоров» стало обслуживать уже антикоммунизм Ельцина, монополизировав СМИ и реализовав новейшие технологии информационно-психологической войны. Это произошло потому, считал Зюганов, что для них, «махровых индивидуалистов, власть — вернейшее средство, чтобы ублажить свои амбиции. В них нет ничего национально-государственного, общинно-российского. Православная этика попрана. Варясь в бульоне около Брежнева, Черненко, которые обожали тех, кто ломит спины, и вызревает новый тип политика с сиюминутными корыстными целями. Бывшие партократы цековских кровей, языком разве только что дорожки не выметавшие, возомнили себя спасителями державы… Народ для них обуза. Потому и обозвали свой народ красно-коричневой чумой. Да скорее Горбачев кудряшками обрастет, чем возлюбят эти перевертыши державу».