(Ladislaus Ногу, Martin Broszat, Der kroatische Ustascha-Staat 1941–1945. Stuttgart, 1964. Перевод с немецкого Лазы М. Костича).
“Сановники православной и иудейской веры были автоматически уволены. И для того, разумеется, чтобы их легче было опознать во время предстоящих погромов, которые уже были уготованы им, — новым распоряжением Министерства внутренних дел всем православным сербам строго предписывалось носить на руке средневековый знак гетто: голубую повязку с буквой “П”, первой буквой в слове “православный”.
Евреи же должны были носить звезду Давида вначале на рукаве, а несколько позднее — на спине.
Около 2 млн. 200 тыс сербов и 80 тыс. евреев “НГХ” было таким образом заклеймено. Вскоре было запрещено и использование сербского письма — кириллицы, даже на надгробных памятниках.
И это был финал? Нет, ибо для того, чтобы ясно показать сербам и евреям, что они принадлежат к двум гнусным расам, им было запрещено ходить по тротуару. Доступной для них была лишь середина улицы. А скоро во всех учреждениях, кафе, магазинах, автобусах и трамваях можно было прочесть надпись: “Вход запрещен сербам, евреям, бродягам и собакам”…”
“Когда же началось осуществление программы полного уничтожения сербов, немногие из них были убиты из огнестрельного оружия. Для них готовилось нечто другое, ибо не случайно Павелич, выступая перед войсками и говоря о сербах, осмелился утверждать: “Плох тот усташ, который не сможет ножом извлечь ребенка из утробы матери”…”
“Вот мы теперь в городе Двор на Уне. За командира у усташей здесь католический священник Анте Джурич, который выполняет свои обязанности в общине Дивуша. С первого дня эго духовное лицо берет на себя-управление уездом, принимает присягу у государственных служащих, набирает банды палачей и дает им инструкции, что касается насильственного обращения православных сербов в католичество и ликвидации тех, кто отказывается изменить веру…”
“За время нашего движения к горе Явор, через Сребреницу и Озрен, мы прошли через сербские села, которые были совершенно пусты. Но иногда в домах мы обнаруживали изрубленными целые семьи. В других местах видели небольшие бочки, наполненные человеческой кровью. Застигнутые нашим отрядом врасплох, усташи не успели унести их с собой.
В селах между Власеницей и Кладнем мы обнаружили младенцев, насаженных на острие жерди изгороди, видели их маленькие ножки, еще изогнутые от боли, подобно лапкам насекомых, наколотых на булавки…”
“Впрочем, этот геноцид был для сербов лишь повторением — к сожалению, в тысячекратно увеличенных масштабах — того, что они претерпели в 1914 году, когда хорватские солдаты из австро-венгерской армии, приписанные к Беловарскому й Осиекскому полкам, проникли на территорию их маленького отечества. Крестьяне, согнанные в кукурузные амбары и заколотые штыками, изувеченные дети и раненые взрослые — все это уже было. И так же, как это будут делать усташи Анте Павелича двадцать семь лет спустя, какой-нибудь хорватский солдат мог выложить на стол в одной из осиекских кофеен горку отрезанных пальцев и ушей, еще украшенных кольцами и серьгами.
Бедные сербы! Если не все ваши палачи 1914 года были наказаны, то что говорить о нынешней безнаказанности — вопреки замечательным декларациям ООН, — множества тех, кто на протяжении четырех лет стремились вас уничтожить?
Ах да, союзники предоставили в распоряжение Нюрнбергского суда личного фотографа фюрера, единственным преступлением которого было то, что ему “позировал” Адольф Гитлер! Поприветствуем во всеуслышание этот жест! Но опустим головы, непрестанно слыша о том, что победившие демократии терпят в своих оккупационных зонах и даже на собственной территории усташских соучастников и преступников.
Всерьез ли Генеральная Ассамблея ООН выносила свои прекрасные резолюции 1946 и 1948 гг.?
Сербские политические деятели в эмиграции в своем Меморандуме, направленном в ООН в связи с усташским преступлением геноцида, заявили: “Нет сомнений, что общественная безопасность и международная мораль несовместимы с тем фактом, что усташские преступники даже после исчезновения нацизма и фашизма свободно передвигаются по свету и открыто и цинично грозят совершением новых злодеяний, как только представится возможность.
В связи с этим Генеральная Ассамблея должна была бы специальной резолюцией призвать все страны-участницы арестовать усташей, виновных в преступлении геноцида, которые находятся на их территории, и содержать под стражей до того момента, как они предстанут перед международным уголовным судом”…”
“Перед лицом этого страшного преступления человечество не может молчать, ибо, как сказал Христос, возопили бы и камни”.
(Herve Lauriere, Assassins au nom de Dieu, La Vigie, Paris, 1951. На сербский перевел Михайло В. Павлович, “Убийцы во имя Бога”, Белград, 1987 г.).
“В этой стране во время последней войны наши братья православной веры погибли за то, что они православные. У тех, кто их убивал, в кармане лежало католическое свидетельство о рождении. Они назывались католиками. И эти христиане убивали других людей, тоже христиан, за то, что они не хорваты и не католики. Мы с болью признаем сию страшную ошибку тех заблудших людей, и просим братьев православной веры простить нам, как Христос простил всем”.
(Alfred Pihler, епископ из Баня-Луки; из Рождественского послания к верующим, 1963 г. Автор этого послания по происхождению — немец).
