Кажется, прошла уже половина суток, а то и целые сутки, а они все продолжали карабкаться вверх. Несколько раз они останавливались передохнуть и поесть, но ни разу не позволили себе заснуть. Они не спали, по сути дела, с того дня накануне смерти Андерсона, когда Мериэнн разрешилась от бремени. Теперь, наверное, снова наступила ночь. Головы их отяжелели, как будто налились свинцом, в мозгу билась единственная мысль — как бы поспать. Это было совершенно необходимо.
— Насущно необходимо, — повторял Орвилл.
Нейл был против. Они как раз собрались еще раз передохнуть, и он боялся, что если уснет первым, у него отберут пистолет. Им же нельзя доверять. А что если просто посидеть? Просто дать передышку рукам, ногам, всему телу… просто расслабиться… он устал, как собака, он только…
Он уснул первым, пистолет никто не тронул. Им было наплевать. Не нужен им его пистолет, они тоже хотели спать, и ничто больше их не интересовало. Сны Нейла отличались не большим разнообразием, чем его песенки. Сначала ему приснилось, что он играет в бейсбол. Потом ему снился их старый дом в Тасселе, и как он сам поднимается по лестнице к себе наверх. Потом снилась Блоссом. И снова бейсбол, но на этот раз немного иначе: он открыл дверь в туалет и увидел своего отца в форме капитана команды. Из глубокой трещины в рукавице на руке капитана сочилась кровь, трещина то сжималась, то разжималась, то сжималась, то разжималась. Капитан был мертв. Но, если не считать этой новой подробности, сны ничем не отличались от тех, что он видел всегда.
На другой день боль в руках утихла, и теперь труднее всего было просто разогнуться и справиться с мучительным свойством сока склеивать все и вся. Одежда липла к напряженному телу или тяжело обвисала, как кожа, которую никак не сбросить.
— Если бы на нас не болтались эти тяжелые лохмотья, — говорил Орвилл, — мы бы продвигались гораздо быстрее.
Чуть позже, когда стало ясно, что эта простая мысль никак не доходит до сознания Нейла, Бадди добавил:
— Можно связать рукава рубашек и лезть, как по веревке, это ускорит дело.
— Ага, — ответил Нейл. — Только не забывайте, что с нами дама.
— Ой, обо мне не беспокойтесь, — возразила Блоссом.
— Я говорю про наши рубашки, Нейл. Представь, что мы пошли купаться.
— Нет! — его голос вновь зазвучал резко. — Это нехорошо, так нельзя!
Если он уперся, спорить с ним было бесполезно. Он — главный. Когда они в очередной раз остановились, чтобы отдохнуть и подкрепиться, сок капал на них сверху крупными дождевыми каплями, как бывает летом перед грозой. Посередине корня струился поток, в котором они утопали по голень. Двигаться свободно они могли только при одном условии: если были мокрыми насквозь, ибо там, где одежда еще не вымокла до нитки, она облепляла тело, как лейкопластырь.
— Я не могу больше, — сказала Блоссом и заплакала. — Я больше не могу.
— Ну-ну, мисс Андерсон. Не унывать! Выше нос! Вспомни «Титаник»!
— Не можешь чего? — спросил Нейл.
— Эти тряпки… — начала она. Действительно, она не могла больше выдерживать все это, и тряпки в том числе.
— Знаете, она, пожалуй, права, — сказал Нейл. Ему и самому было отнюдь не легче, чем всем остальным. — Ничего страшного, рубашки-то можно и снять, от этого вреда не будет. Давайте сюда, я их рукавами свяжу.
— Отличная мысль! — воскликнул Орвилл, и они отдали рубашки Нейлу.
— Блоссом! — обратился он к сестре. — Я не тебя имел в виду. Так нельзя. — Она ничего не ответила. Нейл хмыкнул. — Ну, если уж ты так хочешь…
Вдруг из небольшого отверстия над ними, как из прорвавшейся водопроводной трубы, хлынула какая-то жидкость, не очень-то похожая на сок. Это гораздо больше походило на воду. На краткий миг они почувствовали себя совершенно счастливыми, так как моментально отмылись, но тут же замерзли. Стало холодно.
По мере того как они забирались все выше и выше, корни становились не просторнее, а наоборот — теснее. Теперь для того, чтобы проползти по ним, нужно было двигаться на четвереньках, но даже и так, при малейшей неосторожности, они упирались головой в потолок. Вода была им по локоть.
— Я думаю, — осторожно начал Орвилл, — что мы забрались под дно озера Верхнее. Это же не талые воды, — он подождал, не начнет ли Нейл возражать, а затем еще осторожнее закончил: — Наверное, нам лучше вернуться старым путем. Бог даст, со второго захода нам больше повезет.
Нейл не возразил просто потому, что ничего не расслышал. Голос Орвилла потонул в шуме и плеске воды, которую Растения, как всегда мучимые жаждой, алчно высасывали из озера, впиваясь в дно. Когда путники нашли местечко поспокойнее и вновь устроили привал, Орвилл долго растолковывал Нейлу свои соображения. Потом за дело взялась Блоссом.