Глава четвертая Случайность правит миром
1. Водка как национальная идея
По закону падающего маслом вниз бутерброда звонил именно тот, кого Маша Груздева меньше всего хотела бы сейчас услышать – Лев Борисович, дражайший шеф. Как и Вадима, Маша не видела его полгода. Но, в отличие от Вадима, не очень-то и хотела. Однако при первых же словах Левы, в которых истинное чувство веяло как сквозняк из форточки, устыдилась своей черной неблагодарности.
Хотя текст Лева произносил явно непонятный.
– Машенька, господи, скажи скорее, ты цела? Тебе ничего не сделали?
Поправляя юбку из клетчатой «шотландки», Маша с невольным вздохом огорчения призналось:
– Не успели. А что, собственно…
Но Лева, с первых слов успокоенный тем, что звезда эфира не утратила товарного вида, больше Машу почти не слушал:
– Я их порву как промокашку! Совсем, падлы, оборзели – наехать на мой автобус! С моими людьми! Слава богу, хоть тебя не тронули. Но вот Дим Димыч… Он что, совсем в отключке?
Спустя минуту Маша по малосвязным, но сильно эмоциональным репликам Левы Кизима поняла, что по дороге из аэропорта автобус «Независимых телекоммуникаций» подвергся разбойному нападению, что ее верный оператор находится в больнице с тяжелой черепно-мозговой травмой, и что сам Кизим едет сейчас сюда…
Несмотря на шок, Маша среагировала на опасность:
– Куда это «сюда»?
– Туда, где вы все. В линейный отдел милиции в аэропорту. Откуда мне наш водила отзвонил. Кстати, твоего звонка я так и не дождался…
Кизим не зря платил Маше большие деньги. Она действительно была хорошей журналисткой. Поэтому в мгновенно сочиненной истории о том, почему она не позвонила и где находится сейчас, отсутствовали такие классические персонажи, как старая подруга, тетя или внезапно занемогший классный руководитель, на смертном одре пожелавший лицезреть свою лучшую ученицу.
Нет, Маша грамотно поведала руководителю, что, включая на морозе свой питерский мобильный телефон, запуталась в кнопках и три раза неправильно ввела пин-код. Соответственно, трубка отрубилась, а второго кода Маша не помнила вообще, и чтобы оживить мобильник ей пришлось поехать в офис телефонной компании, схватив первую попавшуюся тачку.
Почему не на студийной машине? Да потому, что «Газель» обломалась еще в аэропорту! Не надо экономить на машинах, чтобы потом не пришлось задавать дурацкие вопросы.
Ложь, смешанная с правдой, убедительнее стопроцентной истины. В мембране телефона Маша услыхала облегченный вздох, а затем и голос Левы:
– Ну и ладно! Значит, есть на свете Царь Небесный, и он на моей стороне!
Маша тихо порадовалась, что в России функция видеозвонка еще не распространена. Иначе Лева мог бы усомниться в «Царе Небесном», увидев Машу сидящей на диване без обуви и в юбке, которая так и норовила задраться до ушей, словно улавливала мысли хозяйки. Не говоря уже о Вадиме…
Оглянувшись, Маша не увидела его в комнате и помрачнела. Конечно, Токмакову неприятно слушать ее вдохновенные импровизации. Теперь их нежное свидание откладывается на неопределенный срок. Если состоится вообще…
– Вот черт! – сказала Маша в сердцах, забыв что держит в руках телефон. Что было, в конце концов, извинительно – день выдался тяжелый. И он еще не кончился…
– Что там еще случилось, – раздался в трубке голос Кизима. – Ты не одна?
– Одна, совсем одна, – пыталась пошутить Маша, и в эту минуту в комнату вошел Вадим, застегивая молнию куртки.
На его губах уже не змеилась улыбка, с которой он слушал начало разговора. Шепнул Маше на ухо:
– Узнай, в какой больнице Дим Димыч. И про кассету. Хотя теперь я за штатом и не при делах, но по старой памяти…
И тут Машу как пробило. Ну да, конечно, как она сама не вспомнила, не догадалась:
– Лев Борисович, а наши кассеты?! У Сулевы была сумка с кассетами. Что с ней?
Естественно, Лева ничего не знал о кассетах, да и не мог знать. Ни Маша, ни Сулева не успели рассказать ему о том совершенно фантастическом сюжете, который отсняли в Будапеште и работу над которым думали продолжить в Питере.
Договорились, что Маша подъедет на студию, а оттуда они с Левой отправятся навестить Сулеву. Дим Димычу относительно повезло: по «скорой» он попал в хирургию Военно-медицинской академии.
– Подбросишь до студии? – снизу вверх посмотрела Маша на Вадима.
– Почему нет? – ровным голосом спросил он.
Слишком ровным, отметила Маша, спрыгивая с дивана. Ее полусапожки успели подсохнуть. Зато душа отсырела от удерживаемых слез:
– А ты поедешь к Димычу?
Токмаков снова противно ухмыльнулся: