В любом случае часы совсем скоро зазвенят, поэтому, предвидя такой расклад, Энн выбирается из рук Марка и прощается. Больше нечего сказать, больше нечем поделиться. Наверное, они понимают друг друга без слов, и Энн готова замолчать на ближайшее время. Перед ней стоит задача добраться до Хаоса, то есть Жизни. Об этом знать нельзя никому, даже Марку, а уж солдатам, стоящим в поезде — тем более. Девушке нужна конечная остановка, почти у самого кафе, и она может позволит себе лететь в вагоне поезда, сев на кресло. Виды сменяются быстро, почти смазываются в одну линию. Через громкоговоритель женский голос объявляет некоторые новости. Среди них:
«На сегодняшний день участились показательные казни, на которые может прийти любой доброволец. Продолжается активный поиск преступника. Вся необходимая информация по его поиску находится у вашей Тени. Если же вы сами являетесь Тенью, но информация на ваши часы не поступила, желательно явиться в Центр, в зал номер 454».
Речь не об Энн — она понимает это, ведь иначе бы вся та группа солдат, что расположилась в вагоне, немедленно схватила бы её. Однако известия всё же заставляют девушку отвлечься от разглядывания картин за стеклом и ещё раз посмотреть на остальных. Одно неверное движение, одно самое маленькое нарушение закона, о котором узнает Центр, и вся эта толпа бросится на неё, как голодная собака на кость.
Будь осторожна, Энн.
Глава 22
Охраны нет, местность возле Тоннеля — чистая. По крайней мере, в той части, что нужна Энн. Лаз, через который ей следует пробраться, всё ещё там, а значит, нельзя терять ни секунды.
Полагаясь в этот раз только на саму себя, забыв про Алекса (желая поскорее стереть его из памяти), Энн пробегает несколько футов, наклоняется к земле, упирается в неё ладонями и… так и останавливается. Забор, отключенный в прошлой раз, в этом случае может быть активирован. Пошарив в карманах, Энн выуживает телефон и, не медля, бросает его на забор. Ничего не происходит. Никаких звуков, никаких искр — только удар телефона о проволоку и затем землю. Протерев его ладонью, Энн убирает устройство обратно и теперь уже безо всяко опаски пробирается дальше, оказываясь всё ближе к маленькой «двери» в Тоннель. Вот и не понадобилась помощь Алекса. Энн прекрасно справляется без него, в этом нет сомнений.
В коридоре, как и всегда, холодно и не очень светло. Ровный ряд шкафчиков и оставшееся пустое пространство. Справа — дверь, тупик. Что-то громко и с силой ударяется об стену. Энн инстинктивно отпрыгивает в сторону, озирается по сторонам. Ничего не видя, только больше пугается и уже хочет возвращаться, как вдруг слышит скрип. Повернувшись на звук, она видит, как приоткрывается дверца шкафчика. Так и неясно, что это был за звук (солдат на другой стороне не рассчитал силы и разбежался так, что въехал в стену, или кто-то решил закидать поверхность Тоннеля камнями?). Вариантов уйма, и ни один не выглядит адекватным. Разве что приоткрытая дверца шкафчика манит к себе, и Энн не может воспротивиться собственному любопытству.
Подойдя вплотную и наклонившись, девушка аккуратно касается дверцы, тянет на себя, что рождает новый пронзительный звук. Явно давно не пользовались этими ящиками. Свет ламп попадает на его содержимое, и Энн, увидев сокрытое за дверцей, невольно охает и привстаёт с колен, чтобы потянуть на себя аппарат. Чёрный. Выглядит, как огромный кирпич. Точно такой же девушка видела в Жизни, только там он не использовался, а здесь же:
— Посмотрим, — бормочет себе под нос и оглядывает внимательно. Здесь нужна кровь, ведь так? Но «резаться» в планы Энн не входит, да и нет подходящего инструмента. ДНК, ДНК. В каких из жидкостей, кроме крови, содержится ДНК? И в голове у Энн — ни одной хорошей мысли. Обмочиться?
В голове сверкает новая идея. Энн сплёвывает сначала в одну трубку, потом — в другую. На экране появляется надпись вместе с фотографией: объект Энн. Значит, в базе всё-таки содержится её новое имя. Неприятно об этом думать, но наверняка об этом позаботился Алекс, а иначе как об этом узнал и Марк, кроме как не из общей системы?
Что ж.
Далее следует результат:
«Имеется ген преступности. Вероятность совершения преступления равна 0,01».
Ого-го. Если Энн умела, она бы точно присвистнула.
Затем девушка замечает ещё одну интересную деталь — графу, куда можно ввести чужое имя. Она пишет: «Алекс». Появляется и его лицо. Серьёзный, как всегда.
«Имеется ген преступности. Вероятность совершения преступления равна 0,03. Наблюдается снижение опасности с…». И дата. Как раз день спустя, когда Энн познакомилась с Алексом. Но это лишь совпадение.
Девушка усмехается. Как интересно. Она начинает печатать и третье имя, пока часы не начинают пищать.
Что ещё такое? Время не могло выйти. Поколебавшись с секунду-другую, Энн ещё раз глядит на аппарат. Старается вытащить его из шкафчика до конца, но терпит фиаско, обнаружив, что он тяжелее, чем кажется. Одной ей его не унести, а рядом, как назло, только тишина и пустота. Сфотографировав аппарат на прощание, Энн стремится скорее выбраться.
Кое-как засунув махину обратно, Энн захлопывает дверцу и подбегает обратно к лазу. Быстро-быстро, на четвереньках, прочь. Бежать! Пока никто не увидел, пока часы не зазвенели бешено на всю округу, а из-за угла не выскочил наряд.
Солнце Баланса касается макушки, и Энн остаётся лишь проползти считанные футы. Оглядевшись, девушка не видит никого, быстро улыбается, захлёстываемая адреналином и радостью. Ей не страшно — ей хорошо. У неё на руках фотографии аппарата, у неё на руках — правда, доказательство того, что люди с «неправильными» генами неопасны. Ведь вот она — Энн, которая стремится спасать жизни других, вот она — «преступница», которую не могут поймать. Она неуловима. Забегает за серое здание, ещё раз поворачивает голову то влево, то вправо, а затем и выныривает на тропинку между двумя рядами редких деревьев. Бояться уже нечего, если бы не:
— Упс, Энн. И давненько ты выбираешься из Тоннеля и потом преспокойно возвращаешься домой? — на лице вырисовывается ядовитая ухмылка. Тёмно-каштановые брови, карие глаза и массивный подбородок. Широкие плечи и всегда прямой взгляд, прямо в самую душу.
Красные волосы.
Рядом — темноволосая девушка с голубыми глазами, положив обе ладони на его плечо, стоит, так и прижимается к нему. Нагло, с похожей улыбочкой на пухлых губах. Красивая до невозможности и совсем не глупая. Понимает всё.
— Дэниэл? — тихо спрашивает Хелен, широко раскрыв глаза. Она так и остаётся на месте. А что делать? Куда бежать? Сознание замедляет свою работу. Это ведь Дэниэл. Он никому ничего не скажет.
— А, так ты меня узнала, Энн. Или всё-таки Хелен? — спрашивает он, склонив голову набок. — Тебе ведь никто не стирал память, так?
В его руках ни оружия, поблизости ни единого солдата. Это всё волнует Энн куда больше, чем то, что происходит в следующую секунду — Шэннон привстаёт на носочки и тянется губами к лицу Дэниэла, оставляя на его губах короткий поцелуй. Девушка, стоящая напротив, не дёргается ни одной мышцей лица. С губ Дэниэла срывается холодная усмешка. Весь он сейчас как ходячая ирония, как яд, попавший дротиком в тело, как гиена, скалящая зубы. Его монолог продолжается:
— Ну а что же ты думала? Я не замечу твоих похождений с тем металлическим идиотом? — он делает шаг по направлению к Энн, а та совсем не против отойти на такое же расстояние, но спина ощущает за собой лишь холодную стену. — Ты вечно где-то пропадаешь. Я только и вижу, как ты слоняешься по Балансу то туда, то сюда. А вот от своих коллег-психокорректоров я ничего о тебе не слышал. Ничего. Так что же ты творишь, Хелен? Или как там тебя называть? — он неожиданно ускоряется и преодолевает последние шаги почти на бегу, а за ним поспевает и Шэннон, как зверёк за хозяином. Энн порывается бежать в сторону, но парень грубо хватает её за шею. Слегка сжимает, давая понять, какая власть у него в руках. В голове вздрагивает мысль «Ты не посмеешь. Тебя ликвидируют. Отпусти».