— Мам-м-ма.
Голос уже не слушается. Дрожь не только в теле, но в каждой букве и будто бы даже в воздухе. Теплые руки охватывает бьющееся в истерике тело. Хорошо. Безопасно. Дома. Незнакомый человек, обзавёдшись новым названием, становится самым родным.
— Энн. Меня зовут Энн. Это имя ненастоящее, но, — сбивающийся голос перебивают шаги — стремительные, тяжёлые — где-то внизу. Объятия разрываются. Женщина толкает Энн в сторону окна:
— Быстро! Нельзя здесь оставаться. Я после тебя.
— Но, мама!..
— Быстрее, — шипит женщина неожиданно, и изо рта вылетает ниточка слюны. Как в природе, мать защищает дитя, превращаясь в нечто дикое, нечто неостановимое. Лишь бы спасти ребёнка. Энн не препирается. Толкает оконную раму. Пыхтит. Мать подскакивает рядом и наваливается всем телом. Деревянная створка поддаётся. Отходит со страшным треском. Энн ощущает, что сейчас вот-вот потеряет сознание. Не может даже оглянуться, да и не надо. Третий этаж, но до земли не больше второго. Холм. Мягкий. Земля, а на нём и груда листьев.
Зажмурившись, как перед прыжком со скалы в бурный водопад, Энн ныряет прямо вниз. Она даже не успевает заметить, как страх исчезает из тела. Трусость растворяется. Земля оказывается мягкой и слегка пружинит. Вот и Энн и внизу, стоит, не веря своим глазам — впереди расстилается виляющая туда-сюда улочка, облепленная по обеим сторонам покосившимися зданиями.
Энн улыбается, не чувствуя, как дрожат колени. Всё, что она видит — серый асфальт и путь на свободу. Запрокидывает голову, смотрит в окно. Затем слышится хлопок чего-то о стену. Взрываются в густой тишине комнаты громкие голоса. «Быстрее!». Следом за ними гулко гремит очередь.
Энн отталкивается от земли и выбегает вперёд, доносясь до ближайшего серого здания. Заворачивает за угол, залетая за его край.
— Всё. Эй, Уокер, в окно глянь. Чисто?
И Энн больше не думает ни о чём, скатываясь на пол и хватаясь руками за волосы. Она не посмотрит назад до тех пор, пока голоса не стихнут, пока не захлопнется дверь. Пока солдаты не исчезнут. Навсегда.
Глава 25
Ноги почти не двигаются. Не идут, а волочатся. Шуршит подошва об асфальт. Руки налились свинцом, и всё тело вместе с ними тянет к земле.
Энн смотрит то на носки обуви, то прямо перед собой куда-то в пустоту, не слыша и не видя ничего. Глаза сами указывают ей путь, а может, и нет никакого пути.
Сжимает пальцы, впивается ногтями в кожу. Ветер холодит кожу рук, лица, но он совсем не холодный. Так откуда дрожь, покрывающая тело?
Времени нет. То есть оно есть, но теперь похоже на неудачно сваренную кашу, выбравшуюся через стенки. Густая, липкая, недосоленная. Писк часов вызывает приступ аллергии, но Энн всё же приподнимает руку.
Хочется лечь и уснуть, поэтому девушка добирается до потрескавшейся скамьи, садится на холодные доски прямо под окнами одного из четырёхэтажных зданий. Плюхается, скрещивает ноги и наклоняется вперёд, всеми силами стараясь согреться.
Сообщение, от которого выворачивает наизнанку: «Алекс не сумел сбежать. Ему и Марку теперь не до тебя. Хочешь увидеть, как все их воспоминания будут стёрты? Они никогда не смогут восстановить в головах события их жизни. Ты ведь хочешь..»
— Иди к чёрту, Дэниэл! — разрывает горло и улицу болезненный выкрик. Энн топает ногами, подпрыгивает с места, хватаясь другой рукой за часы, и решает их сорвать. К черту Дэниэла, к черту часы, к черту Баланс! Или лучше шприц? Где же, где же он? Из головы всё вылетело. Энн нащупывает его в переднем кармане брюк. Затем в последний раз проводит пальцем по экрану часов. Может, запомнит всё именно так.
Холодные улицы края Баланса, тишину, засевшую в чёрных пустых комнатах и выбитых стёклах. Не осталось больше ничего.
Контакты. Голубые глаза, ёж коротких тёмных волос. Ещё та девушка с добродушной улыбкой. Высокий парень с тёмными глазами.
Есть ещё что-то. Всегда есть «возможно» и «получится». Всегда есть даже самая минимальная возможность. Всегда можно исправить ошибку, не перечеркивая весь текст целиком и навсегда.
Энн набирает номер Мартина.
— Мартин… Марти! — коротко и надрывно смеется, пряча слёзы от голограммы. Голубоглазый юноша непонимающе сводит брови, но потом тоже заходится в смехе:
— Ну, ты там напилась, что ли? Эдриан побежал на помощь. Марк его бывшая Тень, он всё рассказал, — и парень серьезнеет на глазах, осматривается по сторонам.
— Где ты, Мартин? Мне очень нужная твоя помощь, — быстро спрашивает она, запинаясь в буквах и словах. — Я, я скину тебе фото. Скажи, что ты умеешь брать контроль, работать с…, ломать…
— Взламывать.
— Да!
— Попробую. Где мы встретимся?
— Центр. Я скину тебе координаты. И быстрее, прошу тебя, Мартин.
— Вас понял, мадам Энн.
Щёлк. Отключился.
◣◥◣◥◤◢◤◢◣◥◣◥◤◢◤◢
Быть осторожной — сочетание неактуальное. Пора быть невидимой и неслышимой. Самый громкий звук — стук сердца. Бег крови по сосудам. Дыхание. Энн не чувствует ног и не может понять, как скоро свалится вниз от усталости. Как скоро жажда и голод лишат её всего?
Ей не выгнать эти мысли и фантазии из головы. Ей бы только добраться до выхода, почувствовать тот самый поворот, за которым окажется самая главная улица окраины. Проходя мимо отсыревших зданий, Энн уже не видит разницы. Всё сливается в единый поток серости.
Есть ещё одна, которая блестит под тусклыми солнечными лучами. На мосту. Нетронутая. Энн хмыкает. Оставили просто так. Как же, как же. Подбирается почти вплотную, скользит взглядом по металлу автомобиля. Обходит со всех сторон. Тянет за ручку двери. Та поддаётся. Еле слышно Энн притворяет дверь. Наклоняется и потом встаёт на колени, тянет голову к земле, а взгляд направляет на дно автомобиля.
Вот и оно. Жучок мигает красным. Один ли он? Не суть. Одним меньше и то лучше. Выдергивает его с корнем, и тогда он принимается пищать.
— Только этого не хватало.
Оббегает машину спереди, распахивает дверь, запрыгивает в салон. Кнопка зажигания. Адрес. Быстро-быстро. Жмёт. Поехали.
Есть! Она в машине. Нет времени даже на то, чтобы обернуться и посмотреть, что же происходит за окнами. Энн нажимает кнопку и устало падает на сиденье, скатывается по нему и старается, чтобы её белую макушку не было видно с улицы.
Сердце грохочет, мечется из стороны в сторону. Как же так? Эдри побежал спасать Марка. А значит, и Алекса. Как он узнал и зачем ему понадобилось спасать чужие жизни?
Энн помнит… помнит, как они обсуждали с Аишей, Мартином и Эдрианом всю ту ситуацию, что складывалась вокруг. И хотя порой разговоры были приправлены несерьёзностью, сама-то Энн знала, что вкладывала в них всю правду. Что же до остальных, девушка и подумать не могла, что и те были честны.
Хорошо это или плохо? Девушка не знала. На уме у неё была только одна мысль. Возможно, последняя. А если и не последняя, то единственно возможная из всех. Теперь, когда тяжесть всего Баланса и того, с чем Энн никак не могла согласиться, легла целиком и полностью на её плечи, и не было рядом Алекса, который бы словно по инструкции продиктовал бы план действий. Не было Марка, который одним своим спокойствием мог направить на верный путь. Не было солнечной Аиши, отстранённого Эдри и вечно весёлого и слегка нагловатого Марти. Все они, пусть и не понимали этого до конца, внесли свой вклад в это короткое пребывание в Балансе.
Прошло всего несколько дней или недель, чего Энн не могла, увы, вспомнить с точностью, но этого хватило. Крупица за крупицей информация собиралась в её карман. Её манило в другую сторону, в сторону Хаоса, то есть Жизни, а стоило открыться всё новой и новой правде, как Энн понимала, что это не зря.
Делать новый шаг в неизвестность и в полном одиночестве не хотелось. Энн может только вцепиться ногтями в обивку сиденья, наблюдать за тем, как меняются картинки за окном, и даже дышать еле слышно. Разве может она в самом деле так поступить?
Приближается Баланс. Становятся всё чётче шпили башен, только совсем без подсветки. Когда машина влетает в город, Энн хмурит брови. Творится неразбериха. Женщина ступает на пешеходный переход, не успевает сделать и двух шагов, как мимо проносится автомобиль, едва не задевая прохожую. Энн поднимает глаза вверх. Красный, жёлтый, зелёный. Погасли все. Люди в нерешительности оглядываются по сторонам и друг на друга. Золотоволосая девочка всё в том же общем бежевом костюмчике, только в юбке вместо брюк, застыла прямо на средней полосе. И там, и тут пролетают машины.