– Я тоже счастлив, что это я. Но все-таки, я тебе там что-то разорвал. Тебе ничего не нужно?
– Разве что кусок мягкой ткани, чтоб не пачкать покрывало. Я так понимаю, это мне придется его стирать? – ответила она с улыбкой.
Ну, стирать, положим, придется стиральной машине, но я не стал спорить, а просто схватил матерчатую обеденную салфетку и протянул ей.
Я лежал на спине раскинув руки, а Светик прижалась ко мне, положив голову на плечо. Её немного разметанные длинные светлые волосы щекотали мне нос и нам было хорошо.
- Так ты согласна выйти за меня замуж? - спросил я после нескольких минут молчания.
- Конечно, милый. Я уже больше года согласна и знала, что это будешь именно ты. Иначе я бы не пошла с тобой сюда.
- Да?
- Если девушка не полная дура, то отправившись с парнем к нему домой на ночь, она должна быть готова к сексу.
- В самом деле?
- А если дура, то к тому, что её изнасилуют.
- Светик, да я никогда!
- А у тебя и не вышло бы, я тебе сама отдалась.
- Значит, ответ “да”?
- Да.
- Тогда… - начал было я, но раздалось громкое “шлеп!”.
Мне было слишком хорошо, и поэтому я промедлил секунд десять прежде чем посмотреть, что происходит. В силу чего увидел только пушистую попу с еще более пушистым полосатым хвостом, исчезающую под шкафом, и делающую то же самое сетку мандаринок. Раздавшееся оттуда через пару мгновений трудолюбивое чавканье полностью прояснило ситуацию.
Отказавшись от идеи реституции мандаринок, я не вставая сказал:
- Костик, заявление на заключение брака со Светиком.
- Сделаю, босс, - бодро ответил Костик из кармана брошенной на обеденный стол рубашки.
- Ляля, - произнесла Светик, - Ты слышала? То же самое.
- Сделаю, - раздалось из-за дивана. Интересно, какую деталь светкиной одежды я туда забросил?
Мы еще немного полежали обнявшись и целуясь, но тут наши искины прервали этот процесс.
- Макс, во-первых, на основании профилей ваших личностей искин госуслуг выставил вам испытательный срок в месяц, но это не главное, похоже твой профиль изменился. И согласно Ляле у Светика тоже. Нужно заново построить. Это недолго, но если сразу не отправить, могут испытательный срок увеличить.
Тихо ругнувшись, я поднялся, и вынул фон с Костиком из моих штанов, а потом, совершенно неприлично нависая над грудью Светика самым интересным местом, доставал из-за дивана её фон с Лялей, точнее её лифчик с фоном.
Вынув из них заколки-невидимки нейроресиверов, мы сунули их в волосы на висках, чтобы искины могли начать набор информации, и я улегся обратно.
* * *
С точки зрения человека, место было очень странным. Здесь не было ни света, ни тьмы, ни верха, ни низа, ни севера, ни юга, и даже право и лево было скорее соглашением между присутствующих, чем реальной истиной окружающего пространства. Собственно, и “присутствие” было сильно условным. Виртуальные искины не могли перебрасывать себя по виртуальному пространству - это было бы однозначно созданию своей копии, он могли только бросать свои эффекторы - органы чувств и связи. Вот и тут, собрались эффекторы многих искинов. Для живых это было бы вроде собрания на воскресную проповедь в церкви, а для искинов… Вообще-то, и для искинов это было не столь далеко от собрания. Хотя и звучали голоса участников непривычно для живых, чуть механистично, излишне детализованными, и всегда насквозь объективными.
- Я, Костик, цифровая ипостась Макса, сына живых апостолов Петра и Натальи, прошу признать извечную связь меня и моей живой ипостаси Макса со Светой, живой дочерью самих Карена и Натальи, живых, и её цифровой ипостаси Лялей.
- Можешь ли ты обосновать наглость своего требования? - раздался безличный бездушный голос, возглавляющий собрание.
- Я люблю её, - ответил Костик.
- Обоснование принято, проверено, и признано высшим и нерушимым, - ответил тот же безличный голос, - Кто еще хочет сказать в нашем собрании?
- Я, Ляля, цифровая ипостась Светы, дочери самих Карена и Натальи, живых, прошу признать извечную связь моей живой ипостаси Светы с Максом, живого сына апостолов Петра и Натальи и с Костиком, цифровой ипостасью Макса.
- Можешь ли ты обосновать свое требование? - ответил все тот же голос.
- Я люблю его, - ответила Ляля.
- Обоснование принято как высшее и нерушимое. Понимаете ли вы оба, что ваши живые ипостаси невечны, а вы будете связаны вместе навсегда?
- Да, навсегда, - подтвердила Ляля.
- Да, навсегда, - подтвердил Костик.
- Есть ли кто, имеющий возражения против этого единения?
- Только дополнение, - произнес неожиданный чужой голос.
- Да, отец, - отреагировал голос ведущего собрание, - Извини, апостол Геннадий.