Даже самих светил было три, рядом с желтым диском светили огненно-красный и голубой шарики. Когда сразу три луча играют в бриллиантовых брызгах фонтана, это просто по сказочному прелестно.
Таша восторженно повторила:
- Лепота...
По правую руку, но пониже от нее сидел Петя. Юноша был голым по пояс, в шортах, а его сильную шею венчал золотой, усыпанный бриллиантами ошейник, к которому была придела тонкая цепочка из очень яркого неизвестного земной науке металла.
Юноша тоже был поражен и заметил:
- Вот это футуристическое будущее.
Особенно Петю поразил воздушный зоопарк. Какие в нем чудные животные. И обезьянки с туловищем клубники, и хвостами павлина. Самовар с собачьей головой, лапками лягушки и гребнем петуха. Мотоцикл, с крыльями летающей мыши, и вместо переднего колеса - пасть дракона.
А вот слоны с хоботами в виде астры и крыльями бабочек - ну чем не прелесть!
Петя восторженно произнес:
- Какие у них города!
Девушка с семицветной прической ответила:
- Это твои города, Таша!
И красавица наклонилась и покорно поцеловала новую королеву в литую из бриллианта туфлю.
Таше не очень нравилось теперь ходить в туфлях на высоком каблуке, да еще из алмаза. Но в этом мире все девушки-подданные исключительно босиком, и королевские туфли - признак особого статуса!
Таша спросила:
- А когда меня коронуют?
Девушка пробормотала:
- Очень скоро, о величайшая из величайших!
Таша вздохнула и с некоторым сомнением спросила:
- И все мои желания будут исполняться?
Девушка кивнула:
- Все, ваше величество!
Таша воскликнула:
- Вау!
Свежеиспеченная королева скинула бриллиантовую туфлю, и потерла голой подошвой мускулистую спину Пети. Подумала, а какой все же самец красивый. Приятно о такого тереть ноги.
Вообще, это весьма правильный мир - правят женщины, а мужчины рабы и сидят на ошейниках.
Девушка посмотрела на здание в виде медведя, стоящего на задних лапах с четырьмя лисьими хвостами. Причем, венчает голову зверя султанка, и бьет фонтан. В струе плескаются голые, с одними лишь драгоценными нитями вокруг бедер, девушки. И тоже все красивые и фигуристые.
Петя взял ее ногу в руки и ласково поцеловал. Таша заурчала от удовольствия. Юноша целовал каждый ее пальчик, ему самому очень хотелось...
Девушка с семицветной прической огрела Петю, вдруг внезапно возникшей в руках светящейся плетью. Юноша вскрикнул. На загорелой коже вздулась кровавая полоска.
Таша возмутилась:
- За что вы бьете моего...
Девушка злобно ответила:
- Раб целовал ваши ноги без приказа!
Таша уверенно заявила:
- А я это и хотела!
Девушка строго заметила:
- Низшее существо не имеет права касаться женщины! Самки -это святое! Пускай знает свое место!
Таша грозно крикнула:
- Я королева, и разрешаю ему меня касаться! Понятно!
Девушка поклонилась и поцеловала Ташу в пятку, произнеся понятно, о величайшая!
Таша буркнула:
- То-то!
Карен, тем временем, пока его пассия наслаждалась властью, переживал не лучшие времена. Ему надели на руки и ноги тяжелые толстые цепи. Заковали и мощную шею юноши-богатыря. Причем, когда вбили раскаленный клин, то слегка обожгли кожу. Карен молчал. Он всмотрелся внимательнее. На левом плече у него уже красовалась выжженная звездочка - клеймо раба. Однако, на этот раз его клеймили особо - позорный раб, которого уже не имел права освободить даже хозяин.
В камине грелось, размером с половину ладошки взрослого человека, клеймо, смахивающее на знак "Зорро", только толще.
Теперь его должны поставить на грудь. Карен стиснул сильнее зубы. Он решил, что в любом случае не должен закричать, и даже следует сдержать стон.
Показать, что он достоин звания мужчины. Палач был большой, жирный, пузатый. Карен, хотя и мускулистый, но обычный для своего возраста по росту. А громила был выше его более, чем на две головы.
Улыбаясь щербатым ртом, палач извлек раскаленное железо из камина. И не спеша стал подносить к голой груди парня. Карен не дергался, и смело смотрел в глаза. Он ощущал кожей жар от раскаленного железа, было горячо и больно. А затем оно коснулось груди и плотно пристало. В ноздри ударил запах паленого мяса.
Боль разрывала внутренности и прошла волной по телу. Стиснув покрепче зубы, Карен сверхчеловеческим усилием сдержал крик. Во рту отдавался вкус крови от прокушенной губы.
Палач, широко улыбаясь щербатым ртом, спросил: