Конечно, и в этот раз девчонка успела первой. Ребята лежали на мокром, покрытом скользкими водорослями Их камне, и волны касались ног белой пеной. Ласковое солнце грело кожу. Ссориться не хотелось, тем более что Марийка не настаивала на своей победе.
– Гроза будет, – сказал Густик.
Илька тоже заметил нескольких грозовиков, поднявшихся в небо, и спорить не стал.
– Хорошо бы измениться в грозовика. – Марийка приподнялась, опершись на локти, и хитро посмотрела на мальчишек. – Окунуться в тучу, поймать молнию. Что скажете?
– Нет, – нахмурился Густик. – Опасно.
– Трусишки! – воскликнула Марийка и бултыхнулась в воду, окатив друзей холодными брызгами.
– Держи ее! – Илька и Густик бросились вслед за девчонкой.
Их ждала обратная дорога, новая гонка, острые камни, колючая трава с неугомонными кузнечиками и детская радость жизни.
– Где ты был, Илья?! – грозно спросила мама, чистившая принесенный отцом улов. – Опять со скалы сигали?!
После этого наказанный Илька сидел на кровати в своей комнате, поджав ноги и обхватив колени. Вспоминались мамины заплаканные глаза – но не из-за него, Ильки. По пути домой он встретил тетю Ингу, а мама часто плакала после ее ухода. Илька услышал, как папа подошел к маме и пытался утешить, шепча что-то ласковое.
– Уйди! – воскликнула мама.
«Хрясь!» – послышался удар разделочного ножа по доске.
– Не могу! Устала за всех переживать. За сорванца, который бегает неизвестно где и разобьется так, что регенерировать будет некого. За тебя, которого в любой момент может сожрать кит. За сестру… Где ее муж?! Где Ольхерт?! Ушел?! Бросил?! Что с ним случилось?! Ты хочешь, чтобы я тоже стала вдовой?!
«Хрясь!» – И рыбья голова со стуком упала в ведро с требухой.
– Уйди! Не прикасайся ко мне своими щупальцами! Фу! Сначала верни тот облик, что я любила! Это всё Ольхерт виноват! Посмотри, в кого превращаемся мы и наши дети! Не люди, а монстры какие-то!
«Я не монстр, – подумал Илька. – Монстры читать не умеют».
Он соскользнул с кровати, подошел к тумбочке и достал книгу по биологии, в которой закладкой служила фотография дяди Ольхерта. Тонкие губы, белые волосы и пронзительный взгляд голубых глаз. Книга – его подарок.
«Учись, Илья, ученье – свет, – сказал тогда дядя. – А неученых – тьма, от которой нам пришлось бежать».
Селение на Эспере – человек сто. Семьи работников научной лаборатории, которую возглавлял дядя Ольхерт. Там, по другую сторону т-станции, большой мир и хаос затихающей войны. После восстания модификантов на Мельхиоре генетические исследования под запретом. Дядя, сбежавший с последователями в мир на околице т-сети, объявлен преступником.
«Я – умеющий читать ребенок преступников», – повторил про себя Илька.
Звучало неплохо.
«Мал ты еще, – говорил дядя Ольхерт. – Вырастешь – поймешь то, что не понял проклятый мир. Мозг – огромная сила, с ее помощью мы можем менять структуру собственного генома. Не знаешь, что это? Так учись! Неуч…»
Дядя Ольхерт ушел в т-портал за нужным оборудованием, когда Ильке было семь универсальных лет. После этого связь с т-сетью оборвалась, портал с той стороны не отвечал.
– Не плачь, дорогая, прошу тебя. Ну, перестань. Успокойся.
Илька представил, как папа гладит шершавой ладонью маму по голове. Рядом на столе лежит безголовая рыба. Вскоре, хорошо просоленная, она будет потрескивать на сковороде, распространяя по дому запах вкусного ужина. Но иногда можно съесть и сырую, когда полностью изменишься. Только людям так делать не пристало, и Илька не рассказывает родителям о своих угощениях.
– Тот кит всё еще заплывает в бухту? – спросила мама.
Папа не ответил. Перед глазами у Ильки возник огромный хищник с белыми пятнами на спине. Однажды Илька видел его совсем близко. Кожу вокруг китовых губ покрывали шрамы от присосок октопусов. Торчали пожелтевшие бивни. Илька удрал, изменившись в быструю меч-рыбу. Но папа не такой умелый. Для изменения в рыболова-октопуса и обратно у отца уходит несколько часов. Как говорил дядя Ольхерт? «Наследственные изменения в ментальной силе трансформации генома сильнее проявляются в каждом новом поколении участников проекта «Геноморф». Илька записал это выражение, выучил и любил повторять, хвастаясь перед друзьями.
При мысли об отце становилось очень страшно. Кроме шрамов и клыков у кита был упрямый взгляд. Хищник не привык отступать. Вдруг он дождется?
– Всё будет нормально, – сказал отец. – Всё будет хорошо.