И тут перед его мысленным взором всплыло лицо, прекрасное, странное и потрясающее вне всякого воображения. Арнсен глядел на него лишь секунду, а потом оно растворилось в каскаде искр, разлетевшихся во все стороны, словно волшебные светлячки. И снова наступила темнота и, почему-то, ужасная тоска.
Арнсен выронил драгоценный камень, О’Брайен поймал его на лету и криво улыбнулся.
— Я вот думал, увидишь ли ты хоть что-нибудь. Ты видел ее?
— Ничего я не видел, — проворчал Арнсен, поворачиваясь к двери. — И ничего не почувствовал.
— Но ты же испугался. Почему? Я вот не боюсь ни ее, ни камня.
— Ты просто дурак, — бросил Арнсен через плечо, выходя.
Он чувствовал слабость и тошноту, словно перед ним открылась уходящая в бесконечность перспектива. Не было никакого объяснения тому, что он почувствовал — по крайней мере, никакого нормального объяснения.
И что же это такое может быть? — думал он, бродя по двору и куря одну сигарету за другой. Телепатия, перенос мыслей? Он просто уловил то, о чем думал О’Брайен? Но это же ужасно, если Дуг испытывает любовь к девушке-богине, которой и вообще не существует.
О’Брайен со сверкающими глазами вышел из лаборатории.
— Дело сделано, — сказал он, пытаясь скрыть свое торжество. — Наконец-то у нас есть сплав. Последние опыты оказались успешными.
Арсен испытал неопределенное предчувствие. Он попытался поздравить О’Брайена, но сам услышал, как фальшиво звучат слова. Тот понимающе улыбнулся.
— Как мило с твоей стороны, что ты пытаешься обмануть меня, Стив. Теперь все окупится. Только… мне нужно много денег.
— У тебя будет много денег, — сказал Арнсен. — Немало компаний с радостью купят твое открытие.
— Мне нужны деньги для того, — сказал О’Брайен, — чтобы купить космический корабль.
Арнсен присвистнул.
— Действительно, нужно много денег. Даже на космическую шлюпку. — Он внезапно прищурился. — А для чего тебе корабль?
— Я собираюсь найти Дейдру, — просто сказал О’Брайен. — Она живет где-то там, — он кивнул на небо. — И я отыщу ее.
— Космос довольно-таки большой, — осторожно заметил Арнсен.
— У меня есть проводник, — О’Брайен достал серый камень. — Он тоже хочет вернуться к ней. Он, знаешь ли, не совсем живой здесь, на Земле. И я мечтаю об этом, Стив. Как ты думаешь, зачем я придумал этот сплав — лучше пластмассы, более прочный, чем бериллиевая сталь, легче алюминия, проводник или диэлектрик в зависимости от соединения… Я, знаешь ли, придумал его не сам.
— Ты сам создал его, — возразил Арнсен.
О’Брайен погладил драгоценный камень.
— Он подсказал мне, Стив. Он живой, это не земная жизнь, но разумная. Я мало что сумел понять. И вот, наконец, создал этот сплав. Я должен был сначала сделать его, чтобы получить много денег и купить космический корабль.
— Но ты не умеешь управлять им. Ты же никогда не летал в космосе.
— Мы наймем пилота.
— Мы?
— Я возьму тебя с собой, — усмехнулся О’Брайен. — Ты не веришь в Дейдру. Но ты увидишь ее, Стив. Этот камень поведет нас. Он хочет вернуться домой, поэтому отведет нас туда.
Арнсен нахмурился и отвернулся, его широкие плечи напряглись от беспричинного гнева. Он уже ненавидел эту несуществующую девушку, созданную воображением О’Брайена. Дейдру! Его кулаки сжались.
Она не существовала. Большие планеты и спутники уже были исследованы. Населенные, на них не существовало ничего, хотя бы отдаленно напоминающего людей. Марсиане с громадными головами — чистый ужас на кривых ножках. Венериане были просто большими амфибиями, живущими еще в феодализме и ведущими между собой нескончаемые войны. Другие же планеты… каллистиане — птицы с полыми костями — больше других напоминали людей, но никакое воображение не помогло бы счесть их красивыми. Но Дейдра была красива. Воображаемая или нет, она была прекрасна, как богиня.
Будь она проклята!
Но ничего не помогало. О’Брайена нельзя было свернуть с его цели. Он запатентовал процесс получения своего сплава, продал его компании, предложившей самую высокую цену, и на вырученные деньги купил легкий космический катер. Затем он нашел пилота, крепкого, жующего табак космонавта с дубленой кожей по имени Текс Гастингс, который делал все, что ему велели, держал рот на замке и не задавал лишних вопросов.
О’Брайен изнывал от нетерпения, пока катер не стартовал с космодрома. Чем ближе он был к достижению цели, тем более росло его волнение. Большую часть времени он держал камень в кулаке. Арнсен заметил, что камень светился все ярче по мере того, как корабль углублялся в космос.
Гастинг бросал на О’Брайена насмешливые взгляды, но делал то, что ему говорили. Однажды он все же доверился Арнсену.
— Мы даже не руководствуемся картами, — сказал он. — Это странно, хотя я и не против. Только так не летают. Ваш друг просто указывает на очередной сектор и говорит: «Летите туда». Странно. — Он почесал щеку, уставившись блеклыми глазами прямо в лицо Арнсену.
— Знаю я все, — кивнул тот. Но это не мое дело, Гастингс. Я тут вместо балласта.
— Понятно. Но если вам понадобится какая-нибудь помощь, можете рассчитывать на меня. Я уже видел раньше космический психоз.
— Космический психоз! — фыркнул Арнсен.
Гастингс не сводил с него глаз.
— Не знаю, может быть, я не прав. Но что-нибудь может и произойти. Мы не на Земле, мистер Арнсен. Земные законы здесь не применимы. А также и логика. Мы на самом краю неизвестного.
— Никогда бы не подумал, что вы суеверны.
— Я и не суеверен. Вот только я много где полетал и много чего видел. Кристалл, который мистер О’Брайен постоянно таскает с собой… я еще никогда не видел ничего подобного. — Он помолчал, но Арнсен ничего не стал объяснять. — Ладно, послушайте, — продолжал космонавт после паузы. — Я видел много чего, летающего по космосу. Странные вещи, чертовски странные. Солнечная система напоминает Саргассово море. Она захватывает всякие обломки из других систем, может, даже из других вселенных, кто знает? Я хорошо изучил одно правило: если вы не можете даже предполагать, каков будет ответ, лучше всего — избегать его.
— А кто-нибудь вообще слышал какие-нибудь истории о подобных драгоценных камнях? — проворчал Арнсен, с замешательством глядя в иллюминатор, где ослепительно сверкали звезды.
Гастингс покачал коротко подстриженной головой.
— Нет. Но однажды я видел обломки корабля на Солнечной стороне Плутона — корабля, построенного не в Солнечной системе. Он был покинут, Бог знает, сколько столетий назад. Неизвестно, откуда он прибыл. Внутри все вообще было сделано не для людей. Разумеется, он прилетел Извне, а это чертовски растяжимое понятие. Вселенная, знаете ли, весьма велика. А теперь о камне… — Он откусил кусок от плитки жевательного табака.
— Так что о камне? — поторопил его Арнсен.
— Он выглядит, как вещь Извне. И ваш друг ведет себя, как ненормальный. Все это может создать проблему. Но может и не создать. Вот что я думаю — я буду держать глаза открытыми, а уши на макушке, и вам советую то же самое.
Арнсен вернулся на камбуз к яичнице-глазунье, сердясь на себя за то, что слушает россказни Гастингса. Ему было весьма неуютно. На Земле проще было не верить во всякие там неизвестные силы, которыми может обладать серый камень, но здесь было все по-иному. Внутренние районы космоса были отделены всяким летающим мусором от загадочного Извне. Гигантский шаг науки, открывшей врата к межпланетным путешествиям, в каком-то смысле вернул человека в те далекие времена, когда он съеживался в пещере, боясь темноты, скрывающей неизвестные, таинственные джунгли. Космические полеты разрушили давно установленные барьеры. Они открыли двери, которым, быть может, лучше было бы оставаться закрытыми.
А на берега Внешнего Космоса были выброшены странные дрейфующие обломки. Пристальный взгляд Арнсена устремился через иллюминатор к красному шарику Марса, блестящему Млечному Пути, загадочному темному Угольному Мешку[21]. Там могло таиться все, что угодно. Например, жизнь, возросшая не только не по земным, но даже и вообще не по трехмерным шаблонам. В космической матке Пространства могло лежать много чего ужасного.
21
Угольный Мешок — темная туманность, гигантское скопление пыли, видимое на фоне Млечного Пути поблизости от созвездия Южного Креста (прим. перев.).