— Закажи еще выпить.
— Это очень важно.
Она встала.
— Хорошо, Дейв, я устрою это.
И она вошла в кабину психофона. Теннинг сидел и ждал.
Ночь была теплой, стакан, охлаждаемый по принципу индукции, приятно холодил руку. Пивная в трущобах, вонючая и не очень чистая, с засыхающими деревцами в кадках, казалось, растворялась в лунном сиянии.
«Добро пожаловать домой, Дейв Теннинг. Добро пожаловать снова в число живых. Нет духового оркестра, но и что с того? Духовой оркестр играет Дейву Теннингу Второму. Псевдочеловеку, творящему добро». Откуда-то доносились безумные, прыгающие ритмы мелодии, вызывающей ностальгическую грусть.
Вернулась Мэри, она была бледна.
— Я все думаю об Энди, — сказала она. — Какой он был, когда жил. Ему нравились эти психофоны, а я никак не могу привыкнуть.
А вправду ли после 1945 года люди хотели жить по-старому? А может, вступили в действие законы развития общества, назрели эволюционные перемены? Внешне все осталось по-прежнему, но ведь люди всегда любили окружать себя новыми предметами — если только они не были слишком новыми и не слишком назойливо указывали путь к Переменам. Прежде чем ребенок начнет бегать, он должен научиться ходить, пересиливать страх.
— Ну и что с Пелхэмом? — спросил Теннинг.
— Кариб-стрит, вела ти.
— Как… как туда добраться?
Она объяснила ему, но он так толком ничего и не понял. Мэри осушила свой стакан.
— Ладно, я провожу тебя. Покончим с этим и снова вернемся сюда.
Они сели в автобус — никто не требовал платы за проезд — ив конце концов добрались до уютного старомодного домика на окраине. Мэри заявила, что подождет в баре на углу, где выпьет чанга. Нажимая кнопку звонка, Теннинг гадал, какого цвета этот чанг.
Дверь открыл сам Пелхэм. Он был теперь ниже, совершенно лысый и какой-то пыльный. Красное обвислое лицо вопросительно поднялось к Теннингу.
— Слушаю?
— Ройс? Ты узнаешь меня?
— Нет, — возразил Ройс Пелхэм. — А что, должен бы?
— Не знаю, как давно это было, но… Теннинг, Дейв Теннинг. «Стар». Тысяча девятьсот сорок пятый.
— Вы друг Теннинга? — спросил Пелхэм.
— Мне нужно с тобой поговорить. Я постараюсь объяснить…
— Пожалуйста, входите. Сегодня вечером я один в доме, дети ушли.
Они уселись в роскошной комнате, обставленной в основном старой мебелью, среди которой, впрочем, встречались и новые предметы, нарушающие гармонию, вроде сверкающего, двигающегося и звучащего кристалла на подставке. Пелхэм был вежлив, он сидел и слушал. Теннинг рассказал ему все, что пережил и узнал, не скрывая ничего.
— Но вы же не Теннинг, — сказал Пелхэм.
— Я ведь уже сказал, что он мой двойник.
— Вы даже не похожи на Теннинга.
— Я постарел.
— Вы никогда не были Теннингом, — отрезал Пелхэм и сделал какой-то странный жест.
Часть стены превратилась в зеркало. Теннинг повернулся и увидел человека, который не был Теннингом. Который даже не походил на Теннинга.
Это сделали в Замке Иф. У них там не было ни одного зеркала. Только Шан могла бы рассказать правду, но ей было все равно. Пять, десять, даже двадцать лет не могли его так изменить, лицо было совершенно иным. Он стал старше, но он не был постаревшим Дейвом Теннингом. В Замке Иф постарел кто-то совершенно другой.
— Отпечатки пальцев, — прошептал Теннинг после долгой паузы и повторил это дважды, прежде чем голос его перестал дрожать. — Отпечатки, Ройс. Их не могли изменить.
Но потом он взглянул на свои ладони. Теннинг помнил, как должны выглядеть его отпечатки, но эти линии и спирали были какими-то необычными.
— Мне кажется… — начал Пелхэм.
— Неважно. Они ничего не упустили. Но мозг у меня по-прежнему мой. Я помню времена прежнего «Стар».
Он умолк — двойник тоже помнил бы их. Двойник был идеальной копией Дейва Теннинга образца 1945 года вместе с его воспоминаниями и всем прочим. ЕНОХ АРДЕН. ЧУЖОЙ И НАПУГАННЫЙ. В МИРЕ, КОТОРЫЙ Я ТАК НИКОГДА И НЕ СОЗДАЛ.
— Должен быть какой-то способ доказать, что…
— Я человек без предубеждений, — сказал Пелхэм, — но, поверьте, я знаю Теннинга много лет. В прошлый квестен мы встречались с ним за ленчем в Вашингтоне. Вы просто не вправе ожидать, что у вас получится то… что вы задумали.
— Может, и нет, — буркнул Теннинг. — Значит, в конце концов меня настигнут и вновь отправят в уютную маленькую комнатку черт знает где.
Пелхэм развел руками.
— Ну ладно, — закончил Теннинг. — Во всяком случае и на том спасибо. Я пойду.
И он вышел.
Когда Теннинг вошел в бар, Мэри пила у стойки свой апельсиновый чанг. Теннинг сел на стул рядом с ней.
— Как дела? — спросила она.
— Просто великолепно, — криво усмехнулся он.
— Есть какие-нибудь планы?
— Пока нет, но будут.
— Пошли со мной, — приказала она. — Теперь моя очередь, я хочу кое-что увидеть.
Они поехали на центральную площадь, которую он помнил, остановились у тротуара, напротив навеса над входом в отель, и некоторое время смотрели, как посреди теплой пророческой ночи в слабом ритме пульсирует новая жизнь.
Теннинг заметил, что люди стали какими-то другими. Это было нечто неуловимое. Они, конечно, постарели, но не так, как он. Даже не так, как Мэри. Они приспособились к замедленному темпу.
И при этом каждое лицо выражало затаенное ощущение безопасности. Не будет никаких революций, корни прочно вросли в старые предметы. А новые предметы появлялись постепенно, но неотвратимо.
— Пропади все пропадом, — буркнул Теннинг.
— Что?
Все было не так. Он легко сумел бы приспособиться к совершенно новому миру. Цивилизация, которая будет существовать через тысячу лет, была бы для него слишком новой, но это он смог бы принять. А здесь изменились только мелкие детали. Да еще способ мыслить.
Какой-то мужчина вышел из отеля и сел в машину, остановившуюся у тротуара. Это был совершенно обычный человек, но, когда машина отъехала, пальцы Мэри судорожно стиснули руку Теннинга.
— В чем дело?
— Это был Энди, — сказала она.
В первый момент он не понял, а потом подумал: «Выходит, умер не Энди, а Мэри. Точнее, перестала жить. Ей по-прежнему нужны телефоны, тогда как Энди начинал привыкать к психофонам».
Она тоже была жертвой.
— Вернемся в пивную, — предложил Теннинг.
— Охотно. Пошли.
Они отсутствовали недолго, но за их столиком уже кто-то сидел — мужчина с кустистыми бровями, которого Теннинг встретил у дверей «Стар». На его щеке виднелась пурпурная ссадина.
Теннинг похолодел, напрягся и огляделся по сторонам.
— Я один, — произнес мужчина. — Послушай, не начинай опять скандала. Я забыл дать тебе вот это. — Он хлопнул ладонью по кожаной папке, лежавшей на столе.
— Я обратно не вернусь! — рявкнул Теннинг и автоматически согнул ноги в коленях, одновременно закрывая собой Мэри.
— Конечно нет. Ты вышел на неделю раньше, чем следовало, но это не имеет особого значения. Удачи тебе.
Мужчина улыбнулся, встал и вышел, оставив Теннинга совершенно растерянным.
Мэри открыла папку.
— Это был твой друг?
— Н-нет.
— Наверняка друг, раз оставил это.
— А что там? — Теннинг продолжал смотреть на дверь.
— Платежные жетоны, — сказала девушка. — И много. Теперь ты можешь поставить мне выпивку.
Он схватил папку.
— Деньги? Неужели они… черт возьми! Теперь я смогу с ними бороться! Смогу рассказать всему миру правду. Ну, мы еще посмотрим…
Шан мурлыкала на коленях рыжеволосого мужчины.
— На сегодня Теннинг единственный, кто сбежал, Джерри, — сказал мужчина, осторожно поглаживая кошку. — И этого бы не случилось, не устрой мы тогда реконверсии. Впрочем, это все равно не имеет значения. Его должны были выпустить через неделю или около того. Если у тебя будет свободное время, можешь просмотреть его документы. Теннинг — интересный тип, из самых беспокойных.
— Для меня еще не все ясно, — сказал второй мужчина. — Я занимаюсь геополитикой, а не физикой. Эти двойники…