Мальчик робко кивнул:
- Раз так, я постараюсь не обременять вас.
Девушка подумала и сказала:
- Тогда спи!
И взяла мальчишку на руки. На вид ребенку было лет десять-одиннадцать, а на самом деле возможно и меньше. Она погладила его по светлой головке, ощутив прилив материнской нежности. Вот ее родной сын, сейчас прижимается к саблезубой тигрице. Вместо матери, он с ее молоком впитывает насилие и жестокость. Видит рыло хищников и злых колдунов, что просто чудовищно. И зачем она согласилась обречь свое дитя на такие страдания.
- Имею ли я право называться матерью! - Громко крикнула Юльфи. Мальчик встрепенулся, но не проснулся (магический сон крепок).
Девушка покачала его, личико ребенка безмятежно, сон сладок, носик сопит. Она ткнуло в него пальчиком, словно жмешь на кнопку. Потом двинулась пешком, под босыми, безупречной красоты ногами тихо хрустели острые камушки.
Подвал был надежный, каменный. Крысы в нем не водились, и это хорошо. Но все же Юльфи спрятала мальчика за решетку, на всякий случай, мало ли что.
Кроме того, проверила крепость. кованой железом двери. Она прочная, не пробить даже мамонту.
- Неплохо я тут устроилась! - Прошептала воительница.
Девушка еще немного покрутилась. Закутала плотнее мальчишку, попробовала на прочность стены и, будучи, наконец, окончательно удовлетворена, махнула на прощание рукой:
- Спи моя радость, усни!
И взлетела вверх, пройдя сквозь стену. Ее тело стало такое чувствительное, почти прозрачное.
- А я летаю высоко. - Несмотря на сделанное доброе дело, ей было грустно.
Она поднималась все выше, ощущая движения ветра. Все вихрилось под ней.
Девушка подлетела к лагерю. Ночи в горах свежее, поэтому горели костры.
Главный шатер визиря был оживлен. Посередине его была настоящая арена. как в цирке.
- Что это они тут затеяли? - Спросила воительница сама у себя.
Юльфи пролетела мимо, выпустив мушку разведчицу вовнутрь. А сама примостилась на дереве. Теперь ей все было отлично видно. В самом центре арены происходила самая настоящая схватка гладиаторов. Визирю Дутый и его окружению было мало реального насилия, и они хотели растравить свою душу зрелищем очередной кровавой схватки.
Полководцев различных рангов собралось почти полсотни, среди них сидело и лежало около сотни обнаженных, или почти обнаженных рабынь. Рабыни и слуги-подростки разносили еду и питье. Некоторые из гостей так устали за день, что дремали. Клевал носом и визирь, две белокурые девушки рабыни, едва прикрытые тонкими жемчужными и рубиновыми нитями на груди и бедрах, овевали его опахалом.
Глашатай торжественно объявил:
- А теперь на арене выступают. ранее непобедимые гладиаторы Локки и Рола.
Первым на арену вышел могучий боец. На нем были бронзовые латы, квадратный щит и небольшой меч, которым тот игриво поигрывал. Казалось, воин говорил: зачем вы мне дали такую маленькую булавку, мне нужно, что-то более серьезное. Плотные сандалии, при движении по песку, скрипели.
- Непобедимый атлет Локки. Провел двадцать четыре боя против людей и зверей. Кличка: Белый буйвол.
Следующей, на арену выбежала Рола.
Это была стройная, гибкая, довольно высокая женщина. Ее грудь была обнажена, а бедра едва прикрыты тонким куском ткани. Коричневая кожа блестела от масла, движения стремительные, мускулистые, босые ноги так и мелькают. На теле видно несколько шрамов, что выдает опытную воительницу. Голос ревет:
- Непобедимая воительница Рола. Провела восемнадцать боев против людей и зверей. Кличка: Ласковая пантера.
Женщина поклонилась, глаза сверкали. Обычно, поражение равно для гладиатора смерти, так что все они в какой-то мере непобедимые.
Визирь оживился, опрокинул чашку на грудь рабыни. Та наклонилась, слизывая пролитое языком.
- Повелевай мной, господин! - Произнесла, вздрагивая девушка.
- Разумеется, стань на колени! - Та повиновалась. - Теперь работай языком энергичнее.
Девушке пришлось удовлетворять животную похоть самым низменным образом, визирь ни сколько не стеснялся окружающих.
- Теперь бьемся о заклад, господа. Я лично, ставлю на Локки.
Остальные тут же поставили солидарно с визирем, опасаясь у него выиграть, но он зло прикрикнул на остальных.
- Что, хотите меня и вовсе оставить с пустыми карманами. Односторонних ставок не бывает.