В Уджиджи вое живо напомнило Стенли о его совместной жизни с Ливингстоном. Снова объехал все озеро, открыв несколько впадающих и вытекающих из Танганьики рек. Он заметил, что за время его отсутствия уровень воды в озере значительно повысился.
— Танганьика ест землю! — говорили местные жители. Они жаловались, что скоро придется бросить дома и перебираться куда-нибудь повыше.
— Скажите, куда уходит вода озера? — спросил
Стенли.
— Она уходит на север, а потом приходит назад,— отвечали жители.
— Разве нет реки, которая течет на запад?
— Мы ничего не слыхали о такой реке.
Этот ответ не смутил Стенли; тем тщательнее решил он обследовать западный берег, вдоль которого лежал путь обратно в Уджиджи.
Постепенно берега понижались; широкие отмели то и дело преграждали путешественнику путь. Вот показалась вместительная бухта, суда входят в бухту, суживающуюся в виде воронки; берега поросли густыми камышами и папирусом.
— Река Лукуга,— говорит проводник, указывая вперед. Но там ничто не напоминало реки, вытекающей из озера: вода была мутно-красная, а не прозрачная, как в озере; брошенные на воду деревянные поплавки плыли обратно в озеро, хотя ветер вряд ли оказывал на них влияние.
Берега, наконец, сильно сблизились, и суда вскоре остановились перед сплошной стеной камыша и папируса.
Чтобы выяснить окончательно, в каком направлении движется вода, Стенли пустил в воду деревянный круг и стал внимательно за ним наблюдать. Через час этот круг продвинулся в сторону от озера к зарослям камыша на 257 м. Когда же ветер стих, проплыл в час 190 м,
но уже в обратном направлении. Загадка оставалась неразгаданной. Стенли осмотрел окрестности в подзорную трубу. Перед ним расстилалась все та же широкая низина, заросшая высоким папирусом; лишь кое-где сверкали участки открытой воды.
На другой день путешественник проник в глубь этого болота и тут только обнаружил, что вода медленно ползла на запад. Течение в реке едва улавливалось. Когда же уровень озера поднимался на 1—2 м, то излишек воды свободно устремлялся именно по этой низине. В последующие годы уровень воды в Танганьике продолжал повышаться и напор воды прорвал закрывавшие проток заросли. Воды озера широким потоком устремились на запад, в Луалабу.
Севернее берега снова повышались и вскоре перешли в настоящую горную страну. Повсюду виднелись мрачные ущелья и низвергавшиеся в озеро пенящиеся водопады.
Добравшись до места, от которого в свое время Стенли начал свое исследование озера вместе с Ливингстоном, суда покинули западный берег, пересекли озеро и прибыли в гавань Уджиджи. Поездка по озеру продолжалась 51 день. Отныне все озеро Танганьика было исследовано и нанесено в общих чертах на карту.
Путешественник снова переправился через Танганьику и двинулся на запад в страны, где еще никогда не ступала нога европейца.
Путь шел через еще более густые, дикие леса, наполненные хищными зверями, птицами и ядовитыми змеями. Стенли занялся исследованием рек и вскоре вышел на величайшую реку Центральной Африки — Луалабу. По берегам ее росли густые леса. Африканцы уверяли, что всякий кто дерзнет проникнуть в глубь этих лесов, обратно уже не вернется. Эти слухи усиленно распространялись работорговцами, стремившимися помешать европейцам попасть в районы Африки, откуда они вывозили рабов.
Однако исследователь решил идти вдоль русла реки Луалабы и проследить ее вплоть до самого впадения в океан.
Через мрачные леса, куда не проникал луч солнца, пробирались с топорами в руках. Воздух был насыщен влагой и ядовитыми испарениями; с деревьев падали капли росы, одежда путников никогда не просыхала. Воздух был неподвижен. Тяжело дышалось. Под ногами выступала вода, то и дело приходилось переходить ручьи.
В этой банной атмосфере носильщики едва тащились, изнемогая под тяжестью груза. В лесу царил настолько густой мрак, что Стенли не мог прочитать заметок, которые он делал в записной книжке. Путешественников окружала буйная растительность тропического леса. Безмолвно и величаво поднимались кругом гиганты тропиков. В воздухе кружились мириады насекомых, где-то на большой высоте в кронах деревьев порхали почти невидимые птицы, слышался их неумолчный писк, щебетанье, свист, воркованье.
Среди птиц преобладали пестрые попугаи. На земле и по деревьям ползали змеи.
Описание тропического леса принадлежит к лучшим страницам творчества Генри Стенли:
«Вообразите себе пространство величиной во всю Францию вместе с Пиренейским полуостровом, густо заросшее деревьями вышиной от 6 до 55 м и толщиной до 3 м, лиственные шатры которых так сплелись и перепутались, что не видно ни неба, ни света. С одного дерева на другое перекидываются лианы, образующие толстые канаты: они вьются наверх, спускаются фестонами, зубцами, бахромой, обвиваются вокруг древесных стволов плотными, сплошными спиралями до самых вершин и оттуда ниспадают гирляндами великолепных цветов и причудливых листьев, которые, перепутываясь с древесной листвой, окончательно заслоняют солнце. С высочайших ветвей эти цветущие канаты сотнями спускаются почти до земли, и концы их распускаются в целые кисти тончайших нитей — это воздушные корни эпифитов. Теперь представьте себе, что поперек всех этих висячих лиан перепуталось в величайшем изобилии и беспорядке множество других, которые тоже перекидываются с дерева на дерево и перекрещиваются с первыми во всевозможных направлениях. На каждом разветвлении и на каждой горизонтальной ветви посажены гигантские лишайники величиной с крупный кочан капусты и другие растения, с листьями, похожими то на копья, то на слоновые уши, всевозможные орхидеи и поверх всего раскиданные легкой кружевной вуалью прелестнейшие вайи папоротников. Кроме того, древесные ветви, побеги и самые лианы покрыты густым слоем мха, вроде зеленого меха. Там где лес сплошной, непроницаемый, почва одета низким кустарником; там где молния (что случается нередко) сразила вершину гигантского дерева и солнечный свет ворвался в брешь, или же она расколола ствол сверху донизу, или обожгла его и дерево высохло, или, наконец, бурей выкрутило и свалило несколько деревьев с корнями,— там тотчас начинается между новыми древесными побегами отчаянная борьба из-за стремления к свету, к солнцу; они толпятся, лезут друг на друга, теснятся, стремятся вверх и в конце концов образуют непроницаемую чащу.