Даже Стенли, такой стойкий и мужественный человек, стал сомневаться в конечном успехе экспедиции. Он чувствовал, как постепенно им овладевало отчаяние. И это, пожалуй, было самое страшное. Но сознание ответственности за жизнь вверенных ему людей заставляло Стенли быть выдержанным и сохранять спокойствие.
Вельбот в сопровождении отбитых в боях с местным населением шестнадцати пирог продвигался вперед обычно быстрее, чем шедшая по берегу пешая колонна, которой приходилось переправляться через множество притоков и пробиваться сквозь непролазную чащу кустов. В тех случаях, когда встречались пороги и водопады, путешественники вынуждены были прорубать в лесной чащобе широкую дорогу, чтобы по ней протащить вельбот и пироги.
Уже давно чувствовалась нехватка продуктов; чем дальше продвигалась экспедиция, тем скуднее становились средства к удовлетворению все возрастающей потребности в пище. Деревни встречались редко; большинство их было разорено работорговцами. Охотой также ничего не удавалось добыть. Как-то раз Стенли, увидев купающегося слона, подкрался к нему и с нескольких метров всадил в его тело шесть пуль, лишь понапрасну оцарапав животное. Люди были сильно истощены и едва передвигали ноги. Питались главным образом бананами.
Иногда на долю каждого приходилось всего лишь два банана в день.
Наконец, настал день, когда дальнейшее продвижение по бурной реке стало решительно невозможным. Между тем около 50 человек из состава экспедиции выбыло из строя и не могло самостоятельно передвигаться. Создалось в высшей степени затруднительное положение: способных идти было 211 человек, а вьюков оставалось 227.
После долгих размышлений Стенли решил разбить лагерь и оставить в нем больных и часть грузов. Остальные должны были быстро пробираться вперед на поиск селения и продуктов.
Шли не зная куда, ползли вперед, взбираясь по лесистым скатам холмов. Никто не решался думать о том, сколько времени придется еще идти в поисках пищи с угнетающим сознанием ответственности за жизнь умирающих больных. Ближайшие дни решали судьбу всех участников экспедиции. Люди с жадностью набрасывались на грибы, лесные бобы и вообще всевозможные плоды; собирали даже гусениц, улиток, белых муравьев — это считалось мясным блюдом; словом, в этой жестокой бескормице не брезговали ничем.
Число жертв с каждым днем росло. Люди умирали от голода, бежали, обрекая себя почти на верную смерть.
Неожиданно караван очутился на тропе, проложенной человеком. Это открытие обрадовало всех и вселило надежду, что вскоре должно, наконец, встретиться селение и наступил конец страданиям изнемогающих путешественников. Тропа становилась все более торной, чаще встречались свежие следы человека. Вдруг послышались звонкие голоса, песни, и путешественники вступили в большое селение. Кругом расстилались тучные поля, засеянные кукурузой, рисом, бататом и бобами. В деревне жили охотники за слоновой костью; они беспощадно грабили и уничтожали местное население. Стенли писал, что ни один кусок слоновой кости не добывался законным и мирным путем. «Каждый килограмм кости стоит жизни мужчине, женщине или ребенку; за каждые пять килограммов сожжено жилище, из-за пары клыков уничтожалась целая деревня, а за каждые два десятка погибала целая область со всеми жителями, деревнями и плантациями» .
Одной из первых забот Стенли было отправить партию людей с продовольствием в лагерь. Когда посланные добрались до лагеря, то перед ними предстала страшная картина: из 52 человек в живых осталось только 5.
Стенли оставил больных в деревне, а сам снова углубился в лес, где его опять ждала тяжелая борьба за жизнь под постоянной угрозой голодной смерти.
В лесу встречались заваленные буреломом просеки; пробираться по ним было труднее, чем через сплошную чащу леса. Вот как Стенли рисует картину движения каравана по таким местам: «Выйдя из-под лесной тени, ступаешь, например, на древесный ствол и идешь по нему шагов сто, потом под прямым углом сворачиваешь на боковую ветку и по ней делаешь несколько шагов, тут сходишь на землю и через несколько метров очутишься перед лежащим стволом толстейшего дерева до 1 м в диаметре; перелезешь через него и уткнешься в распростертые ветви другого великана, между которыми приходится и ползти, и пролезать, и всячески изворачиваться, пока удастся влезть на одну из ветвей, с нее перебраться на ствол, идти вправо по этому стволу, который все утолщается, а поперек него вдруг другой ствол упавшего дерева, на который опять надо влезать, и, пройдя по нему еще несколько шагов влево, очутишься на 6 м над поверхностью земли. Когда это случится и стоишь между ветками на такой одуряющей высоте, надо не терять присутствия духа и хорошенько обдумать, как и куда спрыгнуть. Раскачавшись немного, ставишь ногу на выбранную ветку, осторожно сползаешь по ней вниз, пока не доползешь метра на полтора от земли; отсюда стараешься прыгнуть на другую торчащую ветку, по ней опять ползешь вверх до высоты 6 м, там снова по стволу гигантского дерева и опять на землю. И так идешь целые часы, а палящее знойное солнце и душная, туманная атмосфера просеки вызывает горячий пот, струями льющийся по всему телу. В продолжение этих ужасающих гимнастических упражнений я три раза чуть не убился. Один из моих людей расшибся насмерть, и многие получили сильнейшие ушибы» . Между такими просеками обычно располагались деревни. Бурелом служил для них естественными оборонительными сооружениями. Нередко случалось, что, пока тяжело нагруженный караван блуждал среди валежника, в путников летели сотни ядовитых стрел.