Эйхман упомянул неприязнь Гиммлера к пальцам с никотиновыми пятнами. Вызванным к Гиммлеру офицерам рекомендовалось воспользоваться лимоном и пемзой, которые всегда можно было найти в туалетной комнате специального гиммлеровского поезда. Тот, кто этим пренебрегал, рисковал получить от трех до шести месяцев испытательного срока, что означало мгновенное исключение из СС, если виновного в этот период видели курящим.
В Минске Эйхман был свидетелем массового расстрела евреев прямо на краю траншеи, а чуть дальше (на стр. 240) он утверждает, что Гейдрих из чистой бравады приказал убить евреев, которые уже были убиты по приказу Глобочника. Гейдрих сказал: «Настоящим повелеваю подвергнуть еще 150 000 евреев окончательному решению [der Endlosung zufiihren]». Впрочем, Эйхман не был уверен в точном числе евреев, упоминавшихся в том приказе — возможно, их было 250 000. Осенью 1941 года его и Мюллера вызвал Гиммлер, чтобы они отчитались об этих случаях (стр. 263). Интервью длилось не более пяти минут.
Эйхман довольно много рассказал об эсэсовских эвфемизмах, таких как «окончательное решение» и «специальные меры». Даже на печально известном совещании у озера Ваннзее (см. стр. 127) избегали прямого упоминания убийств. Гейдрих предпочитал термин «Отослать работать на Восток». Другой часто упоминаемый Эйхманом факт (например, на стр. 135–136, 1020, 2028, 2167) это то, что Гиммлер считал лагерь в Терезиенштадте практически своей вотчиной и настаивал, чтобы все приказы, касающиеся этого места, исходили лично от него. Как уже упоминалось, он всеми силами стремился поддержать миф о Терезиенштадте как о «Гетто для престарелых», то есть о месте, где престарелые евреи могли спокойно жить в мире и комфорте, и очень злился, когда происходила утечка информации о том, что заключенные Терезиенштадта отсылаются в газовые камеры Аушвица и других лагерей смерти. Но поскольку лагерь не мог вместить больше 10 000 человек, Гиммлер ничего не предпринимал для остановки «эвакуации» из Терезенштадта сотен тысяч жертв. Он просто настаивал на соблюдении строжайшей секретности, чтобы не шокировать общественное мнение.
Во все времена Гиммлер особенно интересовался «знаменитыми» заключенными. Поэтому, например, он отдал специальный приказ (стр. 2608) о том, чтобы фрау Глюк, сестру Ла Гардиа, мэра Нью-Йорка, отделили от остальных узников и перевели в лагерь, где содержались Леон Блюм, Одетт Черчилль и другие важные заключенные.
На стр. 2456 и далее Эйхман выражает удивление документальным доказательствам того, что Гиммлер, в такие сложные годы, как 1943–1944, уделял много времени решению такого, казалось бы, мелкого вопроса, как помилование двух или трех евреев в одном случае и пяти или шести в другом, на том основании, что в первом случае это были эксперты-металлурги, а в другом — ювелиры. Дело в том, что специалисты в этих областях были нужны для производства оружия и высококачественных рыцарских крестов.
Существует несколько свидетельств (например, на стр. 1249, 1290 и 1318) о том, что Гиммлер в октябре 1941 года приказал остановить эмиграцию евреев «за исключением отдельных случаев, когда это выгодно рейху» (имелись в виду евреи, достаточно богатые, чтобы заплатить 100 000 швейцарских франков). В июле 1941 года Гиммлер выпустил приказ о прекращении эмиграции некоторых венгерских евреев в Палестину, «поскольку они биологически сильны, и их выживание может повредить интересам Рейха». Однако в апреле 1942 года (стр. 478) Гиммлер написал командующему СД, что, несмотря на то, что приказы Гитлера об «окончательном решении» должны безжалостно исполняться, он хочет, чтобы работоспособных евреев и евреек пока не трогали и использовали на работах в концентрационных лагерях. В июле 1942 года ни Эйхман, ни его начальник Мюллер не осмелились решить судьбу французских детей-евреев, о которых все еще заботились французские благотворительные организации (стр. 701–702). Мюллер обратился за решением к Гиммлеру, и рейхсфюрер лично приказал «отправить их всех на Восток», что означало убить. На стр. 660 и далее приводятся подробности о личных приказах Гиммлера на Grossabschiedung (массовый вывоз) французских евреев на восток для «окончательного решения».