Александр-Эдуард между католиками и протестантами
Александр-Эдуард со своими братьями и сестрой Маргаритой присутствовал на бракосочетании своей сестры Елизаветы и Филиппа II Вновь он встретился с ними 13 августа 1559 года в Сен-Дени на похоронах Генриха II. Контраст между двумя церемониями был резок. Коронование нового короля Франциска II 18 сентября в Реймсе заставило их шагнуть от траура к эфемерному веселью. На обратном пути, прежде чем отправиться в долину реки Луары, двор остановился на некоторое время в Буа де Венсен. Так называли замок, который позднее должен был стать убежищем королевской семьи и местом смерти Карла IX. Молодой 16-летний король Франциск II напрасно демонстрировал намерение оставить за своей матерью управление государством. Екатерина предусмотрительно тушевалась перед кардиналом Лотарингским и Месье де Гизом «Великим», герцогом Франсуа, так как она хорошо понимала, что еще недостаточно сильна, чтобы брать власть в свои руки.
Покинув Блуа в 1559 году, двор остановился в Амбуаз. там молодой герцог Ангулемский впервые узнал о заговоре гугенотов. Речь шла о свержении короля, королевы-матери и аресте де Гизов. У истоков дела стоял не кто иной, как принц крови Луи де Конде, подкупленный Англией, так как королева Елизавета жаждала вернуть себе Кале. Осуществление заговора, продуманного и составленного в Женеве, было поручено знатному и неимущему гугеноту Ля Реноди. Последний воспользовался лживыми обвинениями сочинителя пасквилей Франсуа Османа, бывшего на содержании Бурбонов. В быстро прославившемся памфлете «Тигр Франции» Ф. Отман разоблачал тиранию де Гизов и сравнивал кардинала Лотарингского с кровожадным хищником. Любопытно, чтет немецкие лютеране стали теми, кто, почувствовав ветер заговора и выражая ему неодобрение, его провалили, войдя в контакт с секретной испанской полицией, которая в свою очередь информировала братьев Перрено (испанского посла во Франции Шантоне и министра Филиппа II, кардинала Гранвельского). Они предупредили де Гизов. И когда парижский адвокат и реформатор Де Авенель, приютивший у себя Ля Реноди, переговорил с секретарем герцога Франциска, тот наконец убедился в реальности опасности и объявил в замке Амбуаз осадное положение, чтобы отвести грозу. Екатерина почувствовала необходимость опереться на Шатийонов. В союзе с ними и канцлером Оливье она издает первый Амбуазский эдикт (2 марта 1560 года), который отменял наиболее суровые меры эдиктов Генриха II по репрессиям против ереси. Если как следует изучить его текст, то становится очевидно, что он является первым шагом к Нантскому эдикту, как, впрочем, и Нимскому эдикту 1629 года. Впервые во Франции политика и религия оказались разделенными: отныне исповедание кальвинизма не было посягательством на благополучие государства. Нет ничего менее итальянского, чем этот эдикт.
Решая перечеркнуть недавнее прошлое, Екатерина надеялась устроить будущее и открыть для французов путь к примирению. Однако этот акт высокой политической мудрости ни к чему не привел. Знатные гугеноты уже не хотели быть наковальней, каковой раньше служили преданные Евангелию нижние и средние слои, и, наоборот, предпочитали быть молотом и прибегать к силе в борьбе против узурпаторского политического господства де Гизов. Всего за несколько дней, с 16 по 20 марта 1560 года, заговорщики были разъединены и уничтожены. Большое количество пленных было повешено на окнах замка. Наслаждались ли этим отвратительным спектаклем молодые принцы, которых привел туда кардинал Лотарингский? Молодой Александр-Эдуард, подобно Агриппе д'Обинье, на всю жизнь сохранившему неизгладимое впечатление того ужасного зрелища, рано узнал жуткие сцены гражданской войны, репетиции которой сопровождали его до последнего дня.
Вообще же, это был очаровательный ребенок, совершенно не склонный находить удовольствие в зрелищах насилия. Амийо был в восторге от его способностей, о чем писал своему другу поэту Понту су де Тийяру после получения епископства 12 декабря 1577 года: он находил в своем ученике таланты Франциска I, но внук имел терпение учить задания и следить за уроками, чем никогда не обладал его дед. В детстве Генрих III любил читать и писать, что и в зрелом возрасте было для него одним из любимейших удовольствий. Но молодой принц был еще и дворянином. Он рано научился танцевать и стал хорошим фехтовальщиком. Его учителем военных искусств был миланец Помпейо, которого прислал к французскому двору маршал де Вриссак. Любезный и обольстительный, как его сестра Маргарита, ребенок восхищает всех, кто к нему приближается, и удивляется легкостью в выражении мыслей и чувств.