Королевские дети не могли не почувствовать той благоприятствующей реформе атмосферы.
Однажды молодой Генрих Беарнский, Карл IX и группа детей играли в маскарад и явились в комнату королевы-матери на ослах, одетые в костюмы кардиналов, епископов, аббатов и монахов. Екатерина беседовала с послом папы кардиналом Феррарским, но, кажется, не смогла удержаться от смеха… В другой раз, в ноябре 1561 года маленький Карл IX разгуливал в белом стихаре е посохом в руке и митрой на голове. Когда папский посол узнал об этом и пожаловался на отсутствие уважения к служителям церкви, Екатерина ответила, что это просто «…детские шалости». Если такие проказы и не были опасны сами по себе, то они служили доказательством нестабильности в умах и настроениях людей. Некоторые называли молодого Александра «маленьким гугенотом», что, кажется, повторял он сам. Венецианский дипломат Марк-Антонио Барбаро рассказывает эпизод, свидетелем которого стал один итальянский дворянин. Находясь со своими братьями в комнате короля, герцог Орлеанский «начал корчить рожи двум статуям Святого Петра и Святого Павла, с оскорбительными жестами кланяясь им и самым постыдным образом кусая их за нос». В другой раз Александр-Эдуард приветствовал мадам де Шан тонне, жену посла Испании, словами: «Я маленький гугенот, но вырасту большим» (анекдот, переданный депешей от 30 января 1562 года). Близкая подруга королевы-матери, герцогиня д'Юзе, полагала, что герцог Анжуйский к тому моменту был гугенотом уже 5 лет. Такое утверждение мы находим в рапорте Дона Франчеса де Алава от 1571 года. Пришедший на смену Шантонне, этот дипломат с легкостью причислял людей к еретикам. Он же считал, что герцога Орлеанского вернула к римской вере его сестра Маргарита. Послушаем королеву Марго, которая в своих «Мемуарах» жалует себе диплом римской ортодоксии и отказывает в нем Александру-Эдуарду (упоминаемому под именем Анжуйского). Во время синода в Пуасси, пишет она, «весь двор был заражен ересью»: она же сопротивлялась настоятельным убеждениям многих дам и сеньоров двора и даже своего брата Анжуйского. «Его не обошло влияние гугенотов. Он все время требовал от меня сменить религию, бросал в огонь мой часослов, а взамен давал псалмы и молитвы гугенотов, убеждая носить их с собой…». Гувернанткой Маргариты была католичка мадам де Кюргон. Ей Маргарита отдавала еретические тексты. Гувернантка отводила ее к набожному кардиналу Турнонскому. Он укреплял ее в «истиной вере» и давал другие четки и часослов «вместо тех, которые сожгли». «Мой брат Анжуйский и некоторые другие души, задумавшие погубить мою, оскорбляли меня… мой брат Анжуйский угрожал мне и говорил, что королева-мать прикажет меня высечь. Но он говорил так от себя, потому что королева не знала об ошибке, которую он совершал. Когда же она это узнала, она сильно отчитала его и его гувернеров и приказала воспитывать его в истинной святой и древней религии, от которой она сама никогда не отступала…»