Конечно, остается еще французская дипломатия. Ноай, Жан де Монлюк, Дю Феррье, скромный, но талантливый Шарль де Данзай трудятся не хуже своих предшественников в Константинополе, Польше, Венеции и Швеции. Именно благодаря деятельности Жана де Монлюка, епископа Баланса, будущий Генрих III стал королем Полыни. Но умение послов больше не подкрепляется престижем короля Франции. Начиная с договора Като-Камбрези, больше не существует французского протектората над итальянскими принцами, которые теперь отдают предпочтение Испании. В Германии французский король уже не защитник германских свобод. Еще остается союз с Турцией. Но король не строит иллюзий на счет своего все более призрачного и все менее эффективного союзника.
Тень Филиппа II лежит на всей политике Франции. Осторожный король намеревается уменьшить царство цветов Лис. Король Испании принимает помощь французского короля в подавлении ереси и восстаний. Но он противится любым действиям Франции за морем и навязывает правительству Парижа отказ от всех проектов в Нидерландах. Валуа не в силах противостоять Габсбургам. Испанский посол распоряжается при дворе Франции. Королева Екатерина и Генрих III по мере возможности противостоят влиянию Короля Католиков.
Не лучше отношения Франции и со «злой женщиной» (так звал ее Генрих III), сидящей на английском троне. Разногласия с Марией Стюарт по поводу Шотландии обостряют отношения между Лондоном и Парижем. Однако обе стороны объединяются против испанской гегемонии. Но если королева Елизавета и лорд Сесил знают, куда идти, и имеют средства для ведения своей политики, то этого нельзя сказать про Екатерину и Генриха III, вводимых в заблуждение постоянно пересматриваемыми проектами брака, от которых впоследствии все же отказались. Планировался же союз будущего Генриха III, а затем его брата Франциска, с королевой «Девственницей», которая так же ловко, как Пенелопа, обманывала претендентов на ее руку.
Так через 30 лет после исчезновения Генриха II, кажется, ничего не осталось от многовекового труда дома Капетингов. Исторгнутый Парижем, последний потомок Валуа для большинства своих подданных стал королем без власти. Его смерть приветствовалась как дар и месть Господа. Его убийца был встречен как святой. Законный наследник короны большинством нации практически поставлен вне закона. Могущественные иностранные державы стараются поживиться за счет раздробленной Франции, а Филипп II претендует на всю страну в целом.
Современники тех часов траура и скорби могли лишь обратиться к недавнему прошлому, ко временам до 1559 года. Говорили не только об «эпохе великого короля Франции», но об «эпохе Генриха Великого». Вне всякого сомнения, если бы копье Монтгомери скользнуло по шлему короля и не попало ему в глаз, события развивались бы совершенно иначе.
Люди, делавшие такие выводы, слишком прямолинейно оценивали положение дел. Если бы Генрих II остался жив, Реформация надолго не задержалась бы в монастырях и лавках ремесленников. Она уже устроилась во дворцах, предоставляя знати поле для гражданских битв, заменивших ей походы за границу. Богатство де Гизов, их вражда с домом Монморанси-Шатийон
существовали и до 1559 года. Подписывая с Филиппом II мирный договор Като-Камбрези, Генрих II отказался от войны против Испании, оставил планы на Италию и действительно объединил Францию и Филиппа II в борьбе против ереси. С 1559 года все элементы драмы, разыгравшейся во Франции с 1559 года по 1598, были налицо. Праздники, во время которых Генрих II был смертельно ранен (начиная с празднования браков двух дочерей Франции, одной с Филиппом II, другой с герцогом Савойским), проходили, озаренные отблеском костров, на которых гибли еретики. Чтобы овладеть положением, замедлить или предотвратить неизбежные последствия, необходимо было, чтобы род Валуа-Ангулем был продолжен гениальными людьми. Но Генрих II оставил после себя только больных отпрысков, пораженных туберкулезом, таких, как Франциск II, Карл IX и Франсуа Анжуйский, или с хрупкой и неуравновешенной психикой, как Генрих III. Последний, его третий сын, никогда бы не стал королем, если бы Франциск II и Карл IX не болели туберкулезом и оставили наследников. Угасание дома Валуа предвосхищает закат два века спустя старшей ветви Бурбонов. Троим Валуа, последовательно сменявшимся с 1559 по 1598 год, соответствуют три внука Луи XV, правивших с 1774 по 1792 год и с 1814 по 1830 год. Любопытное совпадение, а возможно, знак или прихоть судьбы.