Королева назначила свой отъезд на следующую среду и решила отправиться в Блуа. Она намеревалась жить в этом городе до тех пор, пока не приведут в порядок ее дом в Мулене.
Король согласился встретиться с ней в среду и решил, что в то самое время, когда королева-мать уедет в Блуа дожидаться, пока не будет приведен в порядок ее дом в Мулене, сам он вместе с молодой королевой уедет в Венсен дожидаться, пока не проведут полную уборку в Лувре. Такая уборка имела целью выяснить, не устроил ли какой-нибудь маршалист — так называли сторонников Кончини, хотя, впрочем, несчастный труп, растерзанный в клочья и обращенный в пепел, уже не имел сторонников, — не устроил ли, повторяем, какой-нибудь маршалист пороховой склад под покоями короля.
В среду, в назначенное время, то есть в одиннадцать часов утра (из дневника Эруара явствует, что его величество обедал в десять часов), король вместе со своим братом, герцогом Анжуйским, вошел в покои Марии Медичи.
При этом король держал за руку Люина.
Впереди короля и Люина шли два брата последнего: Кадене и Брант. Принц де Жуанвиль, который после смерти Люина станет мужем коннетабльши и получит титул герцога де Шеврёза, следовал за королем, герцогом Анжуйским и Люином.
Встретиться сын и мать должны были в передней Марии Медичи.
Они вошли туда одновременно через разные двери.
Диалог, который предстояло вести королеве-матери и королю, был предопределен ее требованиями и его ответами на них.
Когда Мария Медичи увидела Людовика XIII, по ее щекам покатились слезы; но, бросив взгляд на короля и заметив, что он идет к ней степенно и без каких бы то ни было проявлений чувств, она устыдилась собственного порыва и прикрыла заплаканные глаза носовым платком и веером.
Затем, увлекая короля в оконную нишу, она сказала ему:
— Сударь, я сделала все, что могла, чтобы достойно нести бремя регентства и доверенного мне вами управления вашими делами и вашим государством; если же итог 235
этого оказался не таким успешным, как я того желала, и при этом произошло нечто такое, что не сообразовывалось с вашими намерениями и вызвало ваше неудовольствие, я весьма этим огорчена. Я очень рада, что вы сами взяли на себя управление вашим государством, и от чистого сердца прошу Господа, чтобы вашему царствованию сопутствовали всякого рода счастливые события. Я благодарю вас за то, что вы дали мне разрешение удалиться в Блуа, и одновременно за все прочие милости, которые вы мне оказали. Вместе с тем я прошу вас одобрить все, что я сделала для вас до настоящего времени. Я прошу вас также помнить обо мне и быть мне добрым королем и добрым сыном.
— Сударыня, — отвечал король, ни малейшим изменением в звучании голоса не выдавая какого-либо чувства, — я знаю, что вы привнесли всякого рода старания и любовь в ведение моих дел и сделали все, что могли; и потому я одобряю ваши действия и, будучи чрезвычайно доволен ими, весьма благодарю вас за них. Вы захотели уехать в Блуа, и я счел это правильным, коль скоро таково ваше желание; но, когда бы вы ни захотели пребывать при дворе, вам всегда была бы предоставлена возможность принимать должное участие в управлении моими делами, и я всегда готов сделать это, как только вы этого пожелаете. Во всяком случае, я непременно буду почитать вас, любить вас и слушаться вас, как и полагается сыну.
Вслед за тем слово снова взяла королева-мать.
— Сударь, — спросила она, — считаете ли вы правильным, чтобы я удалилась в свой дом в Мулене, когда он будет приведен в порядок?
— Вы поступите так, как вам будет угодно, сударыня, — ответил король. — И, если Мулен перестанет вам нравиться, вы будете иметь возможность выбрать иной город в моем королевстве, который вас устроит, и всюду, где вы окажетесь, вы будете располагать той же властью, что и я.
— Сударь, — промолвила после этого Мария Медичи, — я уезжаю; но я просила вас за Барбена; одобрите ли вы, что я попрошу вас об одной милости ...
Король нахмурил брови и отступил на шаг; то, о чем намеревалась попросить его королева, не укладывалось в заранее намеченное содержание разговора.
— Верните мне Барбена, моего управляющего, — продолжала королева. — Я не думаю, что вы намерены пользоваться его услугами.
Король не ответил ни слова.
Мария Медичи снова пошла в наступление.
— Сударь, — сказала она, — не отказывайте мне: кто знает, возможно, это последнее, о чем я вас попрошу.
Людовик продолжал хранить молчание.
Мария, видя, что король принял решение не отвечать ей, наклонилась, чтобы обнять сына.