«К этому времени Ле Га был уже мертв, убитый по приговору Божьему, когда он принимал паровую ванну. Как если бы его тело, испорченное всякого рода мерзостями, было отдано гниению, которое разъедало его уже давно, а его душа отдана демонам, которым он служил колдовством и всякого рода гнусностями ...»
Если верить Брантому, «этот Дю Га был самым превосходным человеком своего времени». Правда, Дю Га был фаворитом Генриха III, а Брантом, воплощение лести, 29
льстил фавориту даже после его смерти; разве король еще не был жив?
Дю Га был убит через несколько дней после побега Генриха IV, у себя дома, будучи больным, Гийомом Дюпра, бароном де Вигго.
Депорт, автор очаровательной вилланеллы «Пастушка Розетта», которую герцог де Гиз распевал за несколько минут до того, как он был убит, сочинил по случаю убийства Дю Га довольно красивый сонет, заканчивающийся следующими строками:
Вот так, в постели, слабый и больной,
Он был убит злодейски в час ночной.
Убийцы эти подлые — не те ли,
Что днем и глянуть на него не смели?[6]
То ли желая вернуться к мужу, то ли страшась оказаться раздавленной в политических распрях, Маргарита, ко всеобщему удивлению, попросила разрешения присоединиться к Генриху, находившемуся в Гиени; однако это было запрещено ей королем, выставившим предлогом, что он не желает, чтобы его сестра жила с еретиком.
Наконец, когда королева-мать решила лично отправиться в Гиень, чтобы провести переговоры с Генрихом, Маргарите было позволено сопровождать ее в этом путешествии.
Однако, вне всякого сомнения, королева-мать не вполне рассчитывала на обольстительность своей дочери, какой бы обольстительной та ни была, ибо она взяла с собой то, что сама называла своим летучим эскадроном — эскадроном, который состоял из самых красивых девушек королевства и наличный состав которого, по словам Брантома, порой доходил до трех сотен.
Этот знаменитый летучий эскадрон, упоминаемый в мемуарах и памфлетах того времени, был в руках Екатерины Медичи мощным средством обольщения.
В самом деле, Александр Македонский устоял перед чарами жены и дочерей Дария, а Сципион — прелестной испанки, невесты Аллуция, имя которой история забыла сохранить для нас; Октавиан устоял перед чарами Клеопатры, а Наполеон — Луизы Прусской. Но каким образом мужчина, будь он полководцем, королем или императором, может противостоять целому эскадрону из трехсот женщин одна другой красивее и соблазнительнее, да еще находящихся под началом такого командира, как Екатерина Медичи?
Разумеется, человек с темпераментом Генриха IV, главной чертой характера которого никоим образом не была воздержанность, должен был поддаться этому искушению.
И он поддался.
Лавры победительницы достались красавице Дейель.
Это была гречанка с острова Кипр, три тысячи лет тому назад давшего Венере прозвище Киприда. Будучи ребенком, она играла на развалинах Амафунта, Пафоса и Идалиона, и, когда в 1571 году остров был захвачен и разграблен турками, ей удалось спастись на венецианской галере. Она была представлена ко двору Екатерины, и та, найдя ее необычайно красивой и рассудив, что подобная красота может послужить ей самой, зачислила ее в свой летучий эскадрон.
«Она и г-жа де Сов, — говорит д'Обинье, — были двумя красивыми и ловкими особами, которых во время своей поездки в Гасконь в 1578 году использовала королева-мать, чтобы развлекать Генриха IV».
К счастью для дела гугенотов, Маргарита, — всегда оберегавшая своего мужа, даже в разгар супружеских измен, которыми она удручала его, — так вот, повторяем, к счастью для дела гугенотов, Маргарита решила создать противовес страсти Генриха к красавице-гречанке: она обольстила советника Пибрака, пользовавшегося громкой известностью, которую принесли ему его моральные катрены, напечатанные за четыре года до этого.
Мессир Ги дю Фор, сеньор де Пибрак, в звании наместника сенешаля представлявший Францию на Трентском соборе и защищавший на нем свободы Галликанской церкви, был весьма важным человеком: он являлся генеральным адвокатом, затем сопровождал Генриха III в Польшу и вместе с ним вернулся оттуда, а потом был послан им защищать интересы католиков на переговорах в Нераке, как прежде он защищал свободы Галликанской церкви на Трентском соборе, о чем мы только что сказали.
Маргарита не забыла услуг, оказанных славным советником ее мужу. Позднее она сделала его президентом Парламента, своим канцлером и канцлером герцога Алансонского.