— Да нет, мне здесь х о л о ш о: обедаю я за столько-то, авечелом мне еще задалом тупу наливают.
Чтобы понять эту тарабарщину, следует знать, что Ракан не выговаривал ни «с», ни «р»: вместо «с» он произносил «т», а вместо «р» — «л».
Он подружился с Малербом, сделался его учеником и извлек такую пользу из его уроков, что внушил зависть своему учителю.
Особую зависть вызывала у Малерба следующая строфа из стихотворения под названием «Утешение г-ну де Бель- гарду по случаю смерти г-на де Терма, его брата»:
Под ним все божества и сам Олимп великий,
Под ним рабов своих спесивые владыки
Играют их судьбой по прихоти своей;
Под ним, как муравьи, тьма тьмущая людей,
По кучке праха всласть мотаясь неустанно,
Тщеславно вновь и вновь дробят ее на страны.[51]
Кстати, в роду у Ракана еще до него были если и не поэты, то стихоплеты: его отец и мать сочиняли стихи; правда, хорошими эти стихи не назовешь. Сам он, еще будучи ребенком и состоя в пажах у г-на де Бельгарда, уже писал стихи. Как раз к этому времени относится стихотворение «Стансы против ревнивого старца», которое начинается словами:
О старческое тело, без капли крови и без мыши ...
Пьесы Арди, постановки которых юный Ракан видел в Бургундском отеле, куда он попадал в качестве пажа г-на де Бельгарда, возбудили у него интерес к поэзии, и это при том, что он, как и Конрар, не знал латыни. Оду Горация «Beatus ille» — которую, кстати, не найти в собрании его сочинений, — Ракан перевел стихами, пользуясь прозаическим переводом шевалье де Бюэя, своего родственника.
Если силу, берущую верх над всем, дарование черпает в самом себе, то ни у кого эта сила не проявлялась ярче, чем у Ракана, ибо вне поэзии он, казалось, был полностью лишен здравого смысла.
Лицом он напоминал нормандского фермера, говорил запинаясь и никогда не мог произнести своего имени, но человеком он был добродушным, беззлобным и бесхитростным.
Как-то раз, когда Ракан, ночуя вместе с Бюсси-Ламе, своим кузеном, был занят тем, что читал книжонку, ставшую довольно редкой уже в ту пору, он почувствовал, что его, точь-в-точь как заглавного героя «Мнимого больного», прихватила вполне реальная нужда. Он отправлятся в кабинет, по выражению Мольера, а так как чтение сильно заинтересовало его, он читает на ходу, продолжает читать, делая свое дело, а затем, закончив его, бросает свою книгу в очко нужника и возвращается обратно с бумажкой перед носом, полагая, что держит в руке книгу.
— Что за дрянь там у вас?! — спрашивает его Бюсси- Ламе.
— Черт побери! — восклицает Ракан. — Это «Умиляющая Фланция», очень интелетная и очень тельезная книга.
Вместо ответа Бюсси-Ламе схватил его за руку и ткнул ему бумажку прямо в нос.
Лишь тогда Ракан заметил ошибку, совершенную им по рассеянности.
Однажды, думая о чем-то другом, он съел столько гороха, что чуть было не умер от несварения желудка. Принимая по этой причине рвотное, он без конца повторял:
— Нет, но вы потмотлите на этих негодяев лакеев: видели ведь, как я тъел столько голоха, что едва не лопнул, и не пледостелегли меня!
В другой раз он отправился в деревню повидать одного из своих друзей; ехал он один и на рослой лошади. Нужда, подобная той, какая повлекла за собой утрату «Умирающей Франции», заставила его спешиться. Затем ему следовало снова сесть в седло; однако лошадь была длинноногая, а подставки для посадки верхом рядом не нашлось. Ракан взял лошадь под уздцы и пешком продолжил путь.
Подойдя к двери своего друга он, наконец, обнаруживает там подставку и восклицает:
— О, какая удача!
С этими словами он садится на лошадь, разворачивается и возвращается домой, даже не справившись у своего друга, как тот себя чувствует.
Однажды, когда Ракан ночевал в одной комнате с Малербом и Иврандом — Ивранд, бретонский дворянин, был учеником Малерба и пажом Большой конюшни — так вот, повторяем, однажды, когда Ракан ночевал в одной комнате с Малербом и Иврандом, он поднялся первым, натянул на себя штаны Ивранда, приняв их за свои подштанники, поверх надел собственные штаны и вышел из дома, сказав, куда направляется, что по привычке всегда делал, ибо опасался забыть, куда ему следовало идти: в таком случае друзья могли ему это напомнить.
Через несколько минут Ивранд тоже решил одеться.
Однако его штанов на месте не оказалось!
— О! — восклицает он. — Это мерзавец Ракан их забрал!