С этими словами он натягивает на себя штаны Малерба, несмотря на его крики, и, даже не надев камзола, бросается вдогонку за Раканом, которого ему удается настичь на углу Королевской площади.
— А, ну вот и вы! — произносит он, с трудом переводя дыхание и опуская руку на плечо Ракану.
— Да, вот и я, — отвечает Ракан. — Ты хочешь мне что-то т к а з а т ь?
— Я хочу сказать вам, что сегодня ваша задница толще, чем вчера.
— Возможно, — говорит Ракан, — еелазнетло от плостуды: в нашей тпальне так дуло.
— И поэтому вы надели мои штаны под ваши собственные?
Ракан оглядывает себя и, обнаружив, что он, и в самом деле, толще, чем обычно, произносит:
— Возможно; но етли это так, я немедленно вел ну их вам: я ведь не вол.
И он удостоверяется, верна ли догадка Ивранда.
— Ах, признаться, это плавда! — восклицает он. — Да, конечно, плавда!
И, ничуть не беспокоясь из-за того, где они находятся, Ракан прислоняется к каменной тумбе, сначала стягивает с себя свои штаны, затем снимает штаны Ивранда, отдает их ему, снова надевает свои и продолжает путь, с удивленным видом пробираясь сквозь толпы людей, задающихся вопросом: что это за два человека — один без камзола, а другой вообще в одной рубашке, — которые переодеваются прямо на улице?
А это были Ивранд и Ракан.
Однажды вечером, попав под проливной дождь, Ракан явился в дом г-на де Бельгарда, где он жил, промокшим до нитки, и, полагая, что вошел в собственную комнату, ввалился в комнату г-жи де Бельгард.
Госпожа де Бельгард сидела по одну сторону камина, а г-жа де Лож — по другую.
Лакей Ракана, сопровождавший его и видевший, что хозяин ошибся, хотел было предупредить его об этом, однако дамы знаком велели ему молчать, ибо они предвидели, что этот рассеянный мечтатель в очередной раз чем-нибудь позабавит их.
И в самом деле, Ракан не преминул сделать это.
Не заметив ни ту, ни другую даму, он велел разуть его, снял с себя штаны и чулки и сказал лакею:
— Поди почисть мои тапоги; здеть в камине х о л о ш и й огонь, ияпотушу штаны и чулки.
Лакей удаляется.
Ракан подходит к камину, кладет прямо на голову г-жи де Бельгард свои чулки, а на голову г-жи де Лож свои штаны, усаживается в кресло и начинает сушить свою рубашку.
— Послушайте, Ракан, — обращается к нему г-жа де Бельгард, — а что это вы делаете?
Ракан вздрагивает, озирается по сторонам и видит г-жу де Лож, голова которой покрыта его штанами, и г-жу де Бельгард, голова которой покрыта его чулками.
— О тудалыни, — восклицает он, — тысячу извинений! Я п л и н я л вас за подставки для д л о в.
Однажды он собрался пойти вместе со своим приятелем-приором поохотиться на куропаток. Отправиться на охоту они должны были после вечерни.
Ракан является за час до назначенного времени.
— Дорогой мой, — говорит ему приор, — вы запамятовали, что мне нужно служить вечерню.
— Что ж, служите; я вам помогу.
Приор соглашается, полагая, что Ракан снимет с плеча ягдташ и ружье. Но ничуть не бывало: он обнаруживает Ракана в полном охотничьем снаряжении на клиросе, держащим на поводке свою собаку, и в таком виде тот читает от начала и до конца хвалебную песнь Богородице.
Что же касается охоты, то Ракану встретился охотник еще более рассеянный, чем он сам: это был г-н де Гиз.
Однажды, когда они вместе были в Туре, г-н де Гиз говорит ему:
— Ракан, поехали на охоту.
Они поехали, и в течение всего дня не расставались ни на минуту.
На следующий день г-н де Гиз встречает своего вчерашнего спутника и говорит ему:
— Вы правильно сделали, что не поехали вчера со мной на охоту: от наших собак мы ничего путного не дождались.
Ракан, хоть и был страшно рассеянным, заметил рассеянность г-на де Гиза и, подобно тому как заяц Лафонтена был счастлив встретить еще большего труса, чем он сам, пришел в восторг, встретив человека, который по части рассеянности мог дать ему сто очков вперед.
И потому, когда г-н де Гиз отправился на охоту в следующий раз, Ракан не поехал с ним; однако, нарочно весь перепачкавшись, он стал поджидать его возвращения и, в ту минуту, когда тот появился, занял место рядом с ним.
— О, черт побери, — при виде его воскликнул г-н де Гиз, — день на день не приходится, Ракан! Вы отлично поступили, поехав сегодня с нами, ведь мы получили огромное удовольствие, не так ли?
— Да, монтеньол, — ответил Ракан, с удовольствием пересказывавший затем эту историю.
Не раз случалось, что, остановленный приятелем, который встречался ему на дороге и останавливал его, чтобы побеседовать с ним, Ракан подавал ему милостыню, приняв его за нищего.