Как-то раз он целый день прохромал, поскольку нередко прогуливался с каким-то с хромым дворянином.
Однажды утром, не приняв еще никакой пищи и ощутив потребность выпить что-нибудь, он заходит к одному из своих друзей.
— Это ты, Ракан?
— Ну, конечно же, я!
— И по какому случаю я тебя вижу?
— Да вот, шел мимо и ощутил тлабость; дай-ка мне что-нибудь выпить.
— Послушай, — произносит друг, который еще лежал в постели, — вон в том шкафчике стоит рюмка гипокраса, которую я налил себе вчера, а рядом — рюмка с лекарством, которое мне надо принять сегодня утром. Постарайся не ошибиться.
Ракан подошел к шкафчику, и, поскольку друг позаботился сделать запах своего лекарства как можно более приятным, чтобы принимать его было не так противно, наш чудак не преминул перепутать рюмки.
— Ну вот! — говорит он. — Теперь все преклатно, и, хотя гипоклас у тебя сквелный, он, надеюсь, поможет мне дотянуть до обеда.
— Так ты еще не завтракал? — спрашивает друг.
— Нет, я иду к обедне и буду пличащаться.
— Как, ты собираешься причащаться и перед причастием пьешь гипокрас?
— А ведь, ей-Богу, ты пл а в! — восклицает Ракан. — Я намелевался товелшить кощунство, не подумав об этом ... Коли так, я пойду к обедне, но пличащаться не буду.
И, в самом деле, Ракан отправился к обедне.
Однако, когда дело дошло до молитвы «Символ веры», он ощутил такой непорядок в желудке, что если и успел выскочить из церкви, то без происшествий добежать до дома все же не сумел.
Что же касается его больного друга, который выпил гипокрас вместо слабительного, то он не ощутил ничего, кроме тепла в желудке, и сходил совсем мало, тогда как Ракан сходил чересчур сильно.
Когда Ракан ухаживал за женщиной, позднее ставшей его женой, он решил однажды навестить ее за городом и ради такого торжественного случая заказал у своего портного платье из тафты селаданового цвета: этот бледно- зеленый цвет, называвшийся по имени героя «Астреи», был тогда в моде.
Платье было доставлено заказчику. Тот одобрил его и решил надеть; однако у Ракана был слуга, заботившийся о нем больше, чем он сам, и звавшийся Никола.
Никола воспротивился такой расточительности.
— Ну а если пойдет дождь, — спрашивает он своего хозяина, — что станет с вашим платьем из селадоновой тафты?
— Это вел но, — соглашается Ракан.
— Ну, конечно!
— И что же делать?
— Да уж, вопрос трудный, не так ли?
— Я нахожу его тлудным, Никола, потому и тплащиваю у тебя товета.
— Ну что ж, тогда наденьте ваше платье из темного сукна, а в ста шагах от замка, где-нибудь под деревом, переоденетесь.
— Xолошо, Никола, я сделаю по-твоему, мой мальчик, — отвечает Ракан.
И он отправился в путь в своем темном суконном платье, в то время как Никола нес селадоновое платье, бережно завернутое в полотенце.
В ста шагах от дома своей милой Ракан видит небольшое деревце, словно нарочно посаженное там для того, чтобы под ним можно было делать то, чем он собирался заняться, спешивается и начинает переодеваться.
Но едва только он успел натянуть на себя штаны, как внезапно в сопровождении двух подруг появляется предмет его любви.
Все три девицы принимаются громко кричать.
— Ах, Никола, — восклицает Ракан, — ну что я тебе говолил! Тебе понятно, что у меня был такой вид, будто я не пелеодевался, а делал нечто совсем длугое?
— О сударь, — отвечает Никола, — все это не беда, однако поторапливайтесь.
Возлюбленная Ракана хотела обратиться в бегство, однако остальные девицы по зловредности подтолкнули ее к нему.
И тогда, совершенно пристыженный, Ракан горестно произносит:
— Мадемуазель, это Никола так захотел; я этого не хотел ...
И, повернувшись к слуге, добавляет:
— Да говоли же за меня, Никола, а то я не знаю, что еще тказать.
Как-то раз один из соседей Ракана — это произошло спустя несколько дней после его женитьбы на юной девице, столь некстати наблюдавшей за ним, — так вот, повторяю, как-то раз один из его соседей, к которому он приехал обедать, подарил ему великолепные оленьи рога. Когда настало время уезжать, Ракан велел Никола взять их с собой, однако тот заупрямился.
— А чего это ты охаешь, Никола? — спрашивает его Ракан.
— О сударь, — отвечает слуга, — я пытаюсь примерить так и сяк вещь, которую вы мне дали.
— И что же?
— А то, что вы, как видно, еще не знаете, насколько тяжело носить рога; иначе вы не стали бы меня так мучить.