• У маршала де *** — Таллеман де Рео не называет нам его имени — подбородок был длиною чуть ли не в локоть; у г-на де Ла Гранжа, напротив, не было даже видимости подбородка. Участвуя в охоте, устроенной королем Людовиком XIII, и одновременно заметив оленя, они со всей скоростью, на какую были способны их лошади, бросились в ту сторону, где он показался.
— Эй, Грамон, — заинтересовался король, — а куда это маршал и Ла Гранж так быстро помчались?
— Государь, — ответил Грамон, — это маршал де *** похитил подбородок Ла Гранжа и Ла Гранж помчался вслед за ним, чтобы вернуть пропажу.
• Пьер де Монмор, профессор греческого языка во Французском коллеже, был одним из самых больших чревоугодников на свете. Сидя за одним столом с людьми, которые лишь смеялись, разговаривали и пели, он взмолился:
— Ах, господа, ради Бога! Хоть чуточку помолчите: право же, непонятно, что ешь!
• В пять часов утра на г-на Ле Ферона напали грабители.
— Господа, — промолвил он, — на мой взгляд, вы чересчур рано вышли сегодня на работу.
• Некий кюре читал проповедь о муках, уготованных грешницам, которые ведут себя подобно Марии Магдалине, но, в отличие от нее, не намерены раскаиваться.
Какая-то женщина, полагая себя одной из тех, кому подобные муки угрожают, кинулась к матери кюре и воскликнула:
— О моя дорогая подруга, если то, что говорит ваш сын, правда, мы все обречены на погибель!
— Ох, — промолвила мать кюре, пожимая плечами, — да не верьте ему, ведь он самый большой лгун на свете: когда он был еще совсем маленьким, я порола его исключительно за это.
• — Постились ли вы, сын мой? — спросил солдата исповедовавший его священник.
— Увы, да, — ответил солдат, — и даже чересчур, святой отец!
— И как же это бывало?
— Порой целыми неделями я не ел ни кусочка хлеба.
— Вы это делали по своей собственной воле?
— Нет, святой отец!
— Ну, а если бы у вас был хлеб или какое-нибудь другое съестное, вы бы все это съели?
— Конечно же.
— Но, — промолвил исповедник, — Господь не получает никакого удовольствия от таких вынужденных постов.
— И я тоже, — произнес солдат.
• Некий гасконец заявил, что он видел церковь длиной в тысячу шагов.
Его слуга, прервав хозяина, добавил:
— И шириной в две тысячи шагов.
Все принялись хохотать.
— Ах, черт возьми! — воскликнул гасконец. — Если в ширину она оказалась больше, чем в длину, то виной тому этот олух: не вмешайся он, я бы сделал ее квадратной.
• Тот же самый гасконец, повздорив с каким-то прохожим, в страшном гневе заявил ему:
— Я сейчас так врежу тебе кулаком, негодяй, что ты у меня впечатаешься в эту стену и только твоя правая рука останется свободной, чтобы ты мог приветствовать меня, если я снова окажу тебе честь пройти мимо тебя.
• Господин Л*** сказал перед смертью:
— Я получил все таинства, кроме таинства брака, которого у меня так никогда и не было в подлиннике. Однако меня утешает, что я сумел снять с него столько копий, сколько смог.
• Капитан наемников, встретив во вражеском краю монаха, отнял у него штуку сукна, которую тот унес из собственного монастыря.
Когда они расходились, монах сказал ему с угрозой в голосе:
— Капитан, я призову вас к ответу в Судный день, когда вы мне вернете сукно.
— О, в таком случае, — произнес капитан, — если ты предоставляешь мне столь большой срок, я заберу еще и твой плащ.
И он отнял у монаха его плащ.
• — Куда ты идешь? — спросил сеньор у крестьянина.
— Почем я знаю! — вызывающе ответил тот.
— Ах так! — воскликнул сеньор. — Ну тогда я сейчас тебе это сообщу.
И он приказал стражникам задержать крестьянина и препроводить его в тюрьму.
С минуту крестьянин думал, что сеньор шутит, но в итоге понял, что его и в самом деле собираются посадить в тюремную камеру.
— Ну вот, — рыдая, сказал он, — разве не говорил я вам, что не знаю, куда иду?!
Признав справедливость этих слов, сеньор велел отпустить крестьянина.
• Герцог де Осуна презирал иезуитов и искал случай выместить на ком-нибудь из них ту ненависть, какую он питал к ним всем. Он приказал привести к нему двух святых отцов, выбранных среди самых сведущих членов ордена, и спросил у них, могут ли они за тысячу пистолей заранее дать ему отпущение грехов за еще не совершенное прегрешение.
Святые отцы заявили, что они пойдут наводить справки и как можно скорее вернутся, чтобы дать ему ответ.
Три дня спустя они, в самом деле, вернулись, принеся ему сочинение одного из их авторов, утверждавшего, что такое возможно, и заранее дали герцогу отпущение грехов за его прегрешение; он же, со своей стороны, дал им вексель на имя своего банкира, жившего в четырех льё от него.