— Вот самая плохая комната из всех, в каких мне довелось ночевать, — промолвил он, отправляясь наутро в путь. — Всю ночь в ней виден дневной свет.
• Когда Ланжели — последний официальный шут Людовика XIII, подаренный ему принцем де Конде и ставший одним из самых красочных персонажей пьесы «Марион Делорм» Гюго, — вошел однажды утром к монсеньору архиепископу де Арле, в передней ему сказали, что монсеньор болен.
Однако он, ничуть не смутившись, сел на скамью и стал ждать.
Минут через пятнадцать или двадцать у него на глазах из комнаты его преосвященства вышла молодая женщина, одетая в зеленое платье.
Поскольку ничто более не препятствовало тому, чтобы монсеньор принял Ланжели, шута впустили в спальню архиепископа.
Он застал прелата лежащим в постели.
— Ах, мой бедный Ланжели, — сказал ему тот, — я очень болен и только что у меня был обморок.
— Да, я видел, как он вышел от вас, монсеньор, — промолвил Ланжели. — Он был в зеленом платье.
— Цыц, бездельник! — воскликнул прелат. — Вот тебе четыре луидора на выпивку и никому не говори о моем недомогании.
• В ту минуту, когда его корабль должен был вот-вот затонуть, какой-то португальский солдат спокойно ел кусок хлеба.
Албукерки, командовавший судном, остановился перед солдатом и, с удивлением глядя на него, произнес:
— Да простит меня Бог, но мне кажется, что этот негодяй жрет!
— А разве запрещено немного перекусить перед тем, как предстоит столько выпить? — спросил солдат.
• В то время, когда г-н де Буйон командовал армией в Италии, то есть примерно в 1636 году, два солдата были приговорены за какое-то преступление к расстрелу.
Приговор вынесли, но задумались, ведь из-за дезертирства армия таяла на глазах. В итоге было решено расстрелять лишь одного.
Солдатам объявили эту новость и дали им стаканчик с игральными костями.
— Ну что, желаешь сыграть в «азарт»? — спрашивает один.
— Да я такой игры не знаю, — отвечает другой.
— А в «жеребенка» играть умеешь?
-Да.
— Тогда сыграем в «жеребенка».
И тот, кто держит в руках стаканчик с костями, встряхивает его, выбрасывает кости на стол и насчитывает семнадцать очков.
Второй тоже выбрасывает кости, но без особой надежды, так как для него единственный шанс обыграть товарища — это набрать восемнадцать очков.
У него выпадают три шестерки.
— Черт возьми! — восклицает тот, кто набрал семнадцать очков. — Это называется красиво проиграть.
Офицеры, наблюдавшие за этой необычной игрой, решили спасти солдата; тем не менее, желая испытать его храбрость, они сговорились довести трагический спектакль до конца, однако вместо смертельной развязки, которую этому зрелищу полагалось иметь, у него должен был оказаться счастливый конец. Разумеется, приговоренный к смерти остался в неведении относительно такой развязки.
И потому в назначенный час его привели на место казни.
— Желаешь ли ты, чтобы тебе завязали глаза? — спрашивает его сержант.
— Ради чего? — отвечает он.
— Ну, тогда выбери тех, кто сопроводит тебя на расстрел.
Приговоренный указал на двух своих товарищей и, вынув из кармана десять экю, что составляло все его богатство, произнес, обращаясь к одному из этих двоих:
— Вот, возьми пять .экю на выпивку, а за остальные пять экю закажи поминальную службу за упокой моей души.
Солдат взял десять экю.
Приговоренный встал на положенном расстоянии.
Прозвучала команда «Пли!», однако офицеры заранее приказали вынуть пули из ружей.
Оставшись на ногах, несмотря на прозвучавший залп, приговоренный спрашивает, что произошло.
Ему все объясняют и, опасаясь, что от такого потрясения у него может случиться удар, советуют пойти и сделать себе кровопускание.
— Да ладно, — говорит он. — Ничуть я не потрясен, и нет у меня никакой надобности в кровопускании. Однако у меня чертовски пересохла глотка: верните-ка мне мои десять экю и пойдемте их пропьем.
• В Бордо жил старый советник по имени Андро, который всю свою жизнь питал такую страсть к новостям, что, даже находясь на смертном одре, он послал к одному португальцу, большому охотнику до новостей, чтобы спросить его, что ему стало известно из последней почты.
— Сейчас никаких новостей нет, — ответил тот, — но в следующей почте они непременно будут.
— К несчастью, — промолвил умирающий, — я не могу ждать: мне пришло время уходить.