Женщине хватило времени лишь на то, чтобы крикнуть:
— Бегите, монсеньор!
Монсеньор убежал, оставив свою одежду на стуле.
Женщина бросается к этой одежде, срывает с нее кружева, опустошает карманы и залезает обратно в постель в ту самую минуту, когда советник входит в спальню.
Раздеваясь, советник видит на стуле одежду и понимает, что она явно не его.
— Что это платье? — спрашивает он жену.
— Это камзол и штаны, которые принес мне один барышник: они обойдутся очень дешево. Посмотрите, подойдут ли они вам, а если подойдут, будете пользоваться ими в деревне.
Советник примеряет на себя камзол и штаны.
Одежда подходит ему так, как если бы была сшита для него.
Между тем звонят часы.
— Эх! — восклицает советник. — Поспать времени уже нет: у меня с утра встреча во Дворце правосудия.
И, накинув поверх камзола мантию, он отправляется по своим делам.
Как только советник выходит из дома, г-н де Гиз появляется из своего укрытия и, поскольку в одной рубахе выйти на улицу нельзя, натягивает на себя одежду советника.
По дороге он вспоминает, что накануне Генрих IV велел ему рано утром прийти в Лувр.
«Пожалуй, — говорит он себе, — стоит пойти туда в одежде советника: я расскажу обо всем королю, и он посмеется».
Он идет в Лувр и излагает эту историю королю, который мало того что смеется, но и, полагая, что герцог рассказал ему небылицу, посылает к советнику полицейского стражника с приказом явиться во дворец.
Советник, крайне удивленный неожиданной честью, которую оказал ему король, является и кланяется ему.
Король отводит его в сторону и начинает говорить с ним о всякого рода пустяках, одновременно расстегивая и застегивая пуговицы на его мантии, в то время как советник не может понять, с какой целью король теребит его одежду.
— Клянусь святым чревом! — внезапно восклицает Генрих IV. — Да ведь на вас камзол моего кузена де Гиза!
Советник решительно не пожелал поверить этому, и королю пришлось поклясться, что он сказал правду.
Мы уже говорили, что г-н де Гиз был весьма болтлив. Однажды он встречается с маршалом де Грамоном и рассказывает ему, что только что добился полного успеха в ухаживании за одной придворной дамой.
Маршал приносит ему свои поздравления, но, против своего обыкновения, хранит эту тайну.
Несколько дней спустя г-н де Гиз встречает его снова.
— Ах, господин маршал, — говорит он ему, — мне кажется, что вы любите меня меньше, чем прежде.
— С чего вы взяли, монсеньор?
— Ну как же! Я поделился с вами, что госпожа такая-то стала моей любовницей, для того, чтобы вы рассказали об этом всем, а вы, напротив, не говорите об этом никому; нехорошо, господин маршал!
И он расстался с ним, крайне обиженный.
Как-то раз, когда он провел ночь с одной дамой, которую ему путем долгих уверений удалось в конце концов убедить в своей любви, эта дама заметила, что с началом рассвета г-н де Гиз, вместо того чтобы успокоиться и уснуть, ворочается с одного бока на другой.
— Что это с вами, дорогой герцог? — спросила его дама.
— Ах, дорогая подруга! — ответил герцог. — Признаться, меня так и подмывает выйти отсюда, чтобы рассказать об удовольствии, которое я только что получил, проведя ночь в вашей спальне.
И он в самом деле встал, вышел на улицу и остановил первого встречного, чтобы рассказать ему о своем счастье.
Однажды вечером, когда он пешком явился к г-ну де Креки и задержался у него дольше, чем рассчитывал, г-н де Креки решительно воспротивился тому, чтобы герцог возвращался домой пешим ходом.
В итоге он предлагает ему иноходца.
Герцог сначала отнекивается, но через минуту соглашается.
Он садится на иноходца и отпускает поводья.
Иноходец же этот привык отвозить своего хозяина к дому одной дамы, где, со своей стороны, хозяин привык получать любезный прием.
Так что иноходец везет г-на де Гиза прямиком туда.
Как только раздается цокот копыт лошади, дверь открывается и слышится голос горничной:
— Это вы, монсеньор?