— Ей-Богу, я, — отвечает г-н де Гиз, закрывая лицо краем плаща.
— Входите, госпожа у себя в спальне.
— Это где?
— Разве вы не знаете, где спальня госпожи?
— Конечно, знаю; но я только что имел стычку с грабителями и еще немного не в себе; проводи меня.
Горничная провожает г-на де Гиза, по-прежнему прикрывающегося плащом, к кровати своей хозяйки, которая в неосвещенной комнате ожидает гостя.
— Эх, что будет, то будет! — произносит г-н де Гиз, ложась в постель.
На рассвете он обнаружил, что дама очаровательна; однако она была чрезвычайно удивлена и попросила герцога хранить тайну.
Господин де Креки был первый, кому герцог отправился рассказывать эту историю.
Он весьма любил поэзию и часто говорил, что хотел бы быть поэтом.
Однажды Ле Фуйу прочел ему эпиграмму, которую сочинил Гомбо.
Герцог заставляет его прочесть эту эпиграмму во второй раз, в третий, а затем, погрузившись в раздумья, начинает прогуливаться.
Внезапно он останавливается и подзывает Ле Фуйу.
— Сударь, — спрашивает он его, — а нет ли какой- нибудь возможности сделать так, чтобы эта эпиграмма была моей?
В другой раз он садится в карету.
— Куда прикажете везти, монсеньор? — спрашивает кучер.
— Да куда хочешь, лишь бы заехать к господину нунцию и к господину де Ломени.
Поскольку к дому г-на де Ломени было ближе, кучер везет герцога сначала туда.
Герцог принимает г-на де Ломени за нунция и всячески противится тому, что г-н де Ломени его выпроваживает.
Выйдя оттуда, он едет к нунцию и обходится с ним крайне бесцеремонно.
Подобно отцу и деду — хотя его состояние не шло ни в какое сравнение с их богатством, — герцог де Гиз был чрезвычайно щедр.
Однажды он выигрывает у президента де Шеври пятьдесят тысяч ливров под честное слово.
На следующий день Шеври присылает ему со своим секретарем Рафаэлем Корбинелли эти пятьдесят тысяч. Сорок тысяч — серебром, а десять тысяч — золотыми экю в небольших мешочках.
Желая отблагодарить Корбинелли за труды, г-н де Гиз берет самый маленький из мешочков и, не подумав, что там золото, дает его секретарю.
По возвращении домой Корбинелли открывает мешочек, видит золотые монеты, пересчитывает их и понимает, что г-н де Гиз ошибся.
Он поспешно возвращается во дворец герцога и объясняет г-ну де Гизу, что привело его обратно.
— Оставьте у себя, оставьте у себя, дорогой мой, — отвечает герцог. — В нашей семье никогда не забирают обратно то, что подарили.
Герцог де Гиз умер в 1640 году.
Шевалье де Гиз был не так чудаковат, как его брат, но, тем не менее, обладал изрядной долей своеобразия.
Он был храбр, красив, прекрасно сложен и внешне привлекателен, «однако, — говорит Таллеман де Рео, — весьма короток умом».
Однажды на исповеди шевалье сознался, что стал любовником некой дамы; он, по крайней мере, говорил о подобных делах лишь своему исповеднику, тогда как его брат говорил о них всем.
Исповедник был иезуитом.
— Сын мой, — сказал он шевалье, — я не дам вам отпущение грехов до тех пор, пока вы не оставите вашу любовницу.
— О, что до этого, — ответил шевалье, — то я чересчур люблю ее, чтобы сделать такое.
Иезуит упорствовал, но шевалье держался твердо; в итоге согласились на том, что они будут перед Святыми Дарами молить Господа искоренить эту любовь из сердца несчастного шевалье.
И они отправились молиться.
Подойдя к алтарю, иезуит принялся с величайшим усердием заклинать Бога излечить молодого принца, но тот, видя рвение святого отца, ухватил его за рясу и оттащил от алтаря, говоря:
— Святой отец, святой отец, к чему такая горячность? Черт побери! А если Господь откликнется на ваши просьбы, кто за это поплатится? Я!
Однажды он проходил мимо пушки, которую собирались испытать.
— Ну-ка, погодите, — говорит он артиллеристам.
И с этими словами садится на пушку верхом.
— Вот теперь, огонь!
Ему указывают на опасность, которой он подвергает себя, но все бесполезно.
— Огонь, да говорю же: огонь!
Видя, что он настаивает на своем, артиллеристы уступают в споре.
Один из них подносит фитиль к запалу и поджигает его! Пушка разрывается, а шевалье де Гиз исчезает, разнесенный в клочья!
Именно к этому безмозглому человеку и направила г-жа де Шеврёз герцога Бекингема. Скоро мы увидим, какую пользу принес герцогу Бекингему шевалье де Гиз на празднестве, устроенном его невесткой.
Доклад, составленный по заданию кардинала-герцога его личной полицией, сохранил для нас все подробности этого празднества; поскольку он относится, вполне естественно, к интимной стороне королевской власти, мы воспроизводим его полностью, позволив себе лишь обновить его форму.