В итоге кардинал решил, что, коль скоро заговор созрел, следует арестовать маршала д'Орнано как человека, подающего дурные советы молодому принцу.
Решение это было исполнено.
Вечером 4 мая 1626 года, когда все придворные удалились, король вызвал к себе маршала д'Орнано.
Маршал ужинал в это время; он поднялся из-за стола и, подчиняясь приказу, отправился к королю.
Однако вместо короля он увидел капитана гвардейцев, который потребовал у него шпагу и в качестве заключенного отвел его в тот самый зал, куда за двадцать четыре года до этого Генрих IV приказал препроводить маршала де Бирона.
На следующий день маршала д'Орнано перевели в донжон Венсенского замка. Два его брата были заключены в Бастилию, а жена получила приказ удалиться в один из своих деревенских домов.
«Герцог Анжуйский, — рассудительно отмечает историк, — был сильно задет этим происшествием».
Приоткроем дверь и посмотрим в щелку, каким образом юный принц выразил свое недовольство.
«Месье, узнав об аресте своего воспитателя, отправился прямиком в покои короля и, разразившись бранью, заявил его величеству, что желает знать, кто подал ему мысль арестовать маршала.
Юный принц был в такой страшной ярости, что король испугался и сказал ему, что все сделанное им было совершено по наущению его совета.
Месье, по-прежнему разъяренный, отправился к канцлеру д'Алигру.
Канцлер д'Алигр, простак из Шартра, настоящий чинуша, человек мягкодушный и робкий, ответил ему, дрожа всем телом, что он здесь не при чем и что ему об этом аресте неизвестно.
Месье вернулся к королю, бранясь сильнее прежнего; так что король, не зная, как от него избавиться, послал за кардиналом, дабы тот объяснился с его братом.
Ришелье, не отпираясь и не пускаясь на уловки, заявил без обиняков, что это он подал королю совет арестовать маршала и что настанет день, когда его высочество сам скажет ему за это спасибо.
— Я?! — задыхаясь от гнева, воскликнул принц. — Ну и сукин же вы сын!
И с этими прекрасными словами он удалился».
То была отходная по маршалу д’Орнано: арестованный 4 мая, он умер 3 сентября.
Пошли слухи, что его отравили. Слухи эти опровергали, говоря, что просто его поместили в чересчур сырую камеру.
Эта чересчур сырая камера вошла в поговорку. Туда сажали всех тех, кого не хотели держать в заключении слишком долго.
Говоря об этой камере, г-жа де Рамбуйе сказала:
— Она ценится на вес мышьяка.
XI
Несмотря на все усилия, предпринятые Ришелье, королева оказалась лишь весьма косвенно впутана в это дело, и потому кардиналу понадобилось затеять новую интригу.
Мы уже говорили, до какой степени ловкой ищейкой был кардинал, оказавшись пущен по такого рода следу.
Он огляделся вокруг, и его мрачный взгляд упал на Анри де Талейрана, графа де Шале.
То был красивый молодой человек в возрасте от двадцати восьми до тридцати лет, очень элегантный, очень модный, не слишком рассудительный, чрезвычайно насмешливый, неосмотрительный, тщеславный и до безумия храбрый; одна из его дуэлей наделала много шума.
Имея основание выразить г-ну де Понжибо неудовольствие в связи с какой-то любовной историей и встретив его на Новом мосту, он призвал соперника, верхом возвращавшегося из деревни и обутого в дорожные сапоги, спешиться и тут же на месте дать ему сатисфакцию.
Понжибо, который был столь же храбр, как и Шале, тотчас спешился и на третьем выпаде упал замертво.
Шале был очень высокого происхождения: будучи внуком маршала де Монлюка, он по материнской линии состоял в свойстве со славной семьей Бюсси. Вы помните, дорогие читатели, Бюсси из «Графини де Монсоро»?
Шале состоял на службе у короля и, как и все те, кто состоял на его службе, стыдился рабства, в котором держал его кардинал.
Слова старого архиепископа Бертрана де Шо прекрасно рисуют меру власти, которую Ришелье оставлял королю.