До этой минуты королева хранила молчание; но, услышав такое обвинение, она встала и ограничилась тем, что с одной их тех презрительных улыбок, какие были столь присущи этой красавице-испанке, ответила:
— Я не так уж много выиграла бы от подобной замены.
Этот ответ окончательно оттолкнул от нее короля, до последней минуты жизни верившего, что Шале, герцог Анжуйский и королева замышляли убить его.
Лувиньи не стал заходить дальше в своих бесстыдных обвинениях: год спустя он был убит на дуэли.
Что же касается Рошфора, то он имел дерзость вернуться в Брюссель и даже после казни г-на де Шале оставался в своем монастыре, причем никто не знал о его причастности к смерти этого несчастного молодого человека. Но однажды, повернув за угол какой-то улицы, он столкнулся с конюшим графа де Шале и едва успел опустить себе на лицо капюшон; однако, несмотря на эту предосторожность, он из опасения быть узнанным тотчас же покинул город. И правильно сделал, ибо сразу после его исчезновения ворота были заперты, затем начались розыски, и монастырь был обыскан.
Но было уже слишком поздно: Рошфор, снова обратясь в кавалера, во весь дух мчался по дороге на Париж; он возвратился к его высокопреосвященству, радуясь успеху возложенного на него поручения, которое, по его представлению, он достойно выполнил.
Вот что такое совесть!»
XII
В разгар неожиданных поворотов этой кровавой драмы у короля появился новый фаворит: им стал молодой человек по имени Франсуа де Баррада.
Откуда взялся этот нежданно-негаданно появившийся фаворит? Выяснить это затруднительно: авторы биографических словарей не сочли его имя достойным того, чтобы оно было вписано на страницы их сочинений, а в мемуарах частных лиц о нем говорится крайне мало.
Правда, по прошествии времени он нечестивцем уже больше не был.
Таллеман де Рео говорит о нем кратко, но вполне определенно:
«Король страстно любил Баррада, и его обвиняли в том, что он предавался с ним всяческим мерзостям».
Раздор между Баррада и королем начался из-за того, что молодой человек влюбился в фрейлину королевы, звавшуюся Прекрасной Крессиа, и захотел жениться на ней; король не дал на это согласия.
При таком умонастроении короля понадобилось совсем немного для того, чтобы погубить фаворита.
Позволим рассказать о том, что его погубило, Менажу: в этом деле есть некоторые подробности, которые я предпочитаю сообщить посредством цитирования.
«Однажды, когда король охотился, с его головы упала шляпа и, покатившись, попала прямо под брюхо лошади Баррада, а поскольку как раз в эту самую минуту лошади вздумалось мочиться, то она совершенно испортила шляпу короля, настолько сильно разгневавшегося на хозяина лошади, как если бы тот сделал это нарочно. Упомянутое происшествие, которое заставило бы рассмеяться любого другого, было крайне болезненно воспринято королем, и с этого времени он перестал любить Баррада».
Кардинал воспользовался этим обстоятельством. Баррада был несколько запятнан участием в деле Шале; кардинал обратился к королю с требованием дать отставку трем мелким офицерам из его свиты, которые нагло злоупотребляли доверием к ним государя.
Король уволил трех своих слуг, двое из которых, будучи замешаны в убийстве маршала д’Анкра, были совершенно уверены в благосклонности к ним короля.
Баррада оказался в числе тех, кто попал в немилость, но, не успев злоупотребить своим положением фаворита, отделался ссылкой. Продлись его фавор еще полгода, он наверняка лишился бы головы.
Затем, поскольку королю непременно нужно было кого-нибудь любить, он привязался к молодому человеку по имени Сен-Симон.
Правда, тот обладал положительными качествами, вполне оправдывавшими привязанность к нему короля: он всегда доставлял достоверные новости, связанные с охотой, не чересчур горячил лошадей и, трубя в рог, не напускал в него слюну.
Откройте все мемуары того времени, дорогие читатели, и поищите другие причины огромного успеха, которого добился этот молодой человек; бьюсь об заклад, что вы не найдете их.
И потому 19 декабря 1626 года Малерб пишет своему другу Пейреску:
«Вам уже известно об отставке, данной Баррада; теперь его место занял сьер Симон, паж той же самой конюшни. В прошлую среду король представил его королеве-матери: это молодой человек лет восемнадцати. Дурное поведение предшественника послужит ему уроком, а его падение побудит действовать разумнее. Я слышал от госпожи принцессы де Конти, как она сама видела, что однажды король, находясь в покоях королевы и выказывая Баррада ласку, брызнул ему в лицо несколько капель померанцевой воды; Баррада пришел от этого в такую ярость, что он подскочил к королю, вырвал у него из рук склянку с этой водой ...и разбил ее у своих ног. Человек, который хотел бы умереть в фаворе, так не поступает».