Два года спустя Генрих еще был любовником Кори- занды, но больше уже не говорил о том, что собирается жениться на ней.
Его страсть к ней была в самом разгаре, когда он дал сражение при Кутра, разгромил Жуайёза и убил его.
Перед сражением, в начале наступления, рядом с Генрихом Наваррским были два сына принца де Конде, его дяди, убитого при Жарнаке: один, как и его отец, звался принцем де Конде, другой — графом де Суассоном.
Воззвание короля Наваррского было кратким.
Он обнажил шпагу и произнес:
— Здесь нет нужды в длинных речах. Вы Бурбоны, и да здравствует Бог! Я докажу вам, что я ваш старший брат.
— А мы, — отвечали Конде, — покажем вам, что у вас хорошие младшие братья.
Всем известен итог этого сражения: победа Генриха Наваррского была полной и оба Жуайёза погибли.
Вечером победители пировали в замке Кутра.
Мертвые тела обоих Жуайёзов были выставлены нагими в его нижнем зале.
Кто-то из пирующих осмелился насмехаться над двумя отважными дворянами, которые предпочли умереть, но не обратиться в бегство.
— Замолчите, господа, — строго сказал Генрих, — сейчас для всех время проливать слезы, даже для победителей.
Затем, поскольку ему всегда, при любом случае, нужно было как истинному гасконцу выказывать свое остроумие, он написал Генриху III:
«Государь, господин мой и брат! Возблагодарите Господа: я разбил Ваших врагов и Вашу армию».
И что, по вашему мнению, собрался делать Генрих IV, выиграв битву? Воспользоваться этим успехом, чтобы соединиться с протестантской армией, которую он набрал в Германии за те деньги, какими снабдила его Прекрасная Коризанда, заложив свои поместья? Именно это посоветовали бы ему д’Обинье, Сюлли и Морне, но он и не подумал с ними советоваться.
Генрих берет знамена, подобранные на поле битвы, устраивает из них ложе для графини де Пип и спит на нем вместе с нею, в то время как герцог де Гиз добивает его немецкую армию. Правда, год спустя Генрих III, дабы отблагодарить короля Наваррского, убивает в Блуа герцога де Гиза и кардинала Лотарингского.
Нет ничего удивительного в том, что Генрих Наваррский думал о своей любовнице в ту минуту, когда он одерживал победу.
Вам предстоит увидеть, что он думал о том же и за минуту до смерти.
В январе 1589 года герцог Неверский осадил Ла-Гарнаш, небольшой городок в Нижнем Пуату. Король Наваррский поспешил туда, чтобы снять осаду города; стоял страшный холод; разгоряченный, Генрих спешился, простудился и, заболев 9 января, 13-го уже думал, что умирает.
Пятнадцатого января он написал графине де Гиш:
«Жер не мог быть послан курьером по причине моей болезни, из которой, слава Богу, я уже выхожу. Вскоре Вы услышите обо мне такие же добрые вести, как из Ньора ...Я еще не могу писать сам. Определенно, душа моя, мне довелось увидеть разверстые небеса, но я недостаточно хороший человек, чтобы войти туда. Господь пожелал еще попользоваться мною. Дважды за одни сутки дело доходило до того, что меня вот-вот должны были завернуть в саван: я вызвал бы у Вас этим такую жалость! Если бы приступ продлился еще часа два, черви устроили бы себе превосходное угощение из меня. Кстати, до меня только что дошли новости из Блуа. Из Парижа вышли две с половиной тысячи солдат под командованием Сен-Поля, чтобы прийти на помощь Орлеану. Войска короля разбили их наголову, и потому можно полагать, что дней через десять Орлеан будет взят ... Я заканчиваю, поскольку чувствую себя плохо. Прощайте, душа моя!»
Однако на беду графини де Гиш спустя несколько дней после своего выздоровления король Наваррский встретил г-жу де Гершевиль и влюбился в нее.
Прекрасная Коризанда заметила перемену, произошедшую в сердце ее любовника, по тому забвению, в каком он внезапно ее оставил. И тогда она послала к нему маркиза де Парабера, своего кузена, чтобы узнать, как ей отнестись к этому молчанию. Генрих со свойственным ему простодушием признался в этой новой любви, но, покаявшись в своей вине, отказался исправить ее, поспешив добавить, однако, что если его уважение и его дружба могут удовлетворить графиню де Гиш, то у нее никогда не будет оснований жаловаться на него.
Графиня де Гиш хорошо знала Генриха. Она понимала, что коль скоро подобные слова произнесены, то возврата к прежнему уже не будет. Так что она смирилась со своей участью и приняла уважение и дружбу, которые предложил ей король Наваррский и которым он и в самом деле оставался предан всю свою жизнь.