Вуатюр был в то время модным поэтом. Он пребывал в большой милости в Лувре, а также, что, вероятно, было не столь важно для его благосостояния, но крайне важно для его славы, — в величайшей милости во дворце Рамбуйе.
Венсан Вуатюр родился в Амьене в 1598 году; так что в то время, к которому мы подошли, ему было чуть более тридцати лет. Он был сыном виноторговца; сам он этот факт отрицал, но, чем больше он это делал, тем больше его враги, а порой и его друзья намекали на его происхождение.
Однажды, когда он в присутствии г-жи де Лож, питавшей на него обиду из-за каких-то его разговоров о ней, стал рассказывать забавную историю, уже рассказанную им прежде, г-жа де Лож промолвила:
— Ах, господин Вуатюр, вы нам это уже рассказывали! Налейте-ка нам из другой бочки, если это вас не затруднит.
Вуатюр был страстным игроком; впрочем, этот недостаток он унаследовал от отца, считавшего себя лучшим игроком в пикет во Франции и давшего свое имя набору из шестидесяти шести очков, который образуют четыре карты одной масти; такие четыре карты называют квартом Вуатюра.
Госпожа де Лож славилась своим необычайным умом.
«Поскольку г-жа де Лож, — говорит Таллеман де Рео, — была первой особой своего пола, писавшей дельные письма, и к тому же умела поддерживать непринужденный разговор и обладала живым и приятным умом, она привлекала к себе большое внимание при дворе».
И потому Бальзак — тот, кого называли тогда великим Бальзаком, — писал ей:
«Господь вознес Вас как над Вашим полом, так и над нашим, и ничего не пожалел, чтобы довершить в Вашем лице свое творение. Вы вызываете восхищение у лучшей части Европы; по этому вопросу пребывают в согласии оба вероучения и католики не спорят с гугенотами. Папский нунций предъявил Вам нашу верительную грамоту, благоухающую похвалами и учтивостью, как это принято в Италии. Принцы являются Вашими придворными, а доктора богословия — Вашими учениками».
Совершенно удивительно, что имена людей, занимавших подобное место в тогдашнем обществе, которое, в сущности говоря, является прародителем нашего, едва известны сегодня; и потому нам следует извлечь их из небытия и сделать их известными: историки не снисходят до этого.
Так что давайте предпримем небольшую прогулку в связи г-жой де Лож, а затем вернемся к Вуатюру.
Герцог Анжуйский на заре своей юности — прелестное выражение той эпохи, которое заслуживает быть сохраненным, — так вот, герцог Анжуйский часто захаживал к г-же де Лож, а поскольку он нараспев говорил ей обо всем, на что ему хотелось пожаловаться, то его прозвали реполовом г-жи де Лож.
Когда был создан его собственный двор, то есть после его женитьбы, он подарил г-же де Лож пенсион в четыре тысяч ливров, выставив предлогом, что ее мужу не платят жалованье в две тысячи ливров, полагающееся ему как дворянину королевских покоев.
Это не было правдой, но вскоре так и получилось: усмотрев нечто подозрительное в той великой благосклонности, какой пользовалась у нового герцога Орлеанского г-жа де Лож, кардинал и в самом деле отменил выплату жалованья в две тысячи ливров ее мужу.
Три года спустя, в 1629 году, г-жа де Лож, предвидя, что в конце концов ее сошлют, как сослали г-жу де Шев- рёз, которая была куда более знатной дамой, чем она, удалилась в Лимузен, к г-ну д'Орадуру, своему зятю.
Она была дочерью славного уроженца Шампани, которого звали Брюно; этот достойный человек был весьма богат: он переехал в Париж, купил должность королевского секретаря и стал зваться г-ном де Брюно. Он имел двух дочерей; старшая вышла замуж за Беренгена, отца господина Первого — так именовали первого королевского камердинера; младшая, Мари де Брюно, стала позднее г-жой де Лож.
Мари де Брюно, если верить мемуарам того времени, все давалось необычайно легко: она могла писать в присутствии пяти или шести друзей, во весь голос болтавших рядом с ней, причем делала это с такой непринужденностью, как если бы была одна; кроме того, она сочиняла весьма замысловатые экспромты.
Как и все дамы того времени, она была довольно ветрена и в этом отношении заявила о себе очень рано. В тринадцать лет она была помолвлена с г-ном де Ложем и должна была выйти за него замуж лишь спустя два года, однако уже в четырнадцать лет оказалась беременной, так что их поторопились обвенчать. Она всегда уверяла, что они с мужем были тогда настолько наивны, что грешили по простоте душевной.
Вуатюр, которого, как мы видели, она вначале резко осаживала, стал затем ее любимцем.