Вуатюр был весьма подвержен приступам колик. Когда такое случалось с ним в городе и у него хватало времени продержаться, он приказывал отвезти его к одному славному человеку с улицы Сент-Оноре, которого он в такого рода обстоятельствах одаривал своими визитами; порою, правда, ему приходилось самому бежать туда со всех ног.
Этот человек, частенько испытывавший потребность посетить то же самое место, пару раз натыкался на Вуа- тюра, преспокойно расположившегося там, словно Людовик Святой под своим дубом, и неторопливо, со всеми удобствами делавшего свое дело.
Устав ждать, когда незнакомец соизволит уступить ему территорию, над которой, по мнению хозяина, у него была полная власть, он велел повесить на дверь нужника замок.
На следующий день Вуатюр прибегает в еще большем нетерпении, чем обычно, и встречает, как говорится, неласковый прием.
Он подходит к двери дома и звонит.
Слуга открывает.
Вуатюр, ни слова не говоря, садится на корточки в каком-то углу и делает свое дело.
— Эй, сударь, — кричит слуга, — вы с ума сошли?!
— Право, — отвечает Вуатюр, — это отучит твоего хозяина вешать замок на дверь своего отхожего места!
Понятно, что при таком поведении Вуатюр время от времени попадал в какие-нибудь скверные истории, но, когда ему случалось получить вызов, непременно доводил дело до конца.
В те времена не всякий завзятый храбрец мог похвастаться тем, что ему удалось сравняться в подвигах с Вуа- тюром, ибо тот дрался на дуэли не только днем и ночью, при свете солнца и луны, но и при факелах; первый раз это было в коллеже, с президентом дез Амо; во второй раз, из-за игры, — с одним из своих друзей по имен Ла Кост; в третий раз, в Брюсселе, при свете луны, — с каким-то испанцем; наконец, в четвертый раз, прямо в саду дворца Рамбуйе, при свете факелов, — с Шаварошем, домоправителем.
Мы уже говорили, что Вуатюр был заядлым игроком. Однажды он дал обет не прикасаться впредь ни к картам, ни к игральным костям; но уже через два дня его стал искушать дьявол; что делать? Оставалось отправиться к коадъютору, чтобы тот освободил его от обета. У коадъютора он встречает маркиза Жоффруа де Лега, капитана гвардейцев герцога Гастона Орлеанского. Маркиз спрашивает Вуатюра, что его привело туда; Вуатюр объясняет.
— Да будет вам, — говорит ему Лег, — вы же знаете поговорку: «Клятва игрока!..» Плюньте на ваш обет, и давайте сыграем.
Они стали играть, и Вуатюр проиграл триста пистолей.
Это был последний подвиг игрока.
«Приняв, невзирая на свою подагру, слабительное, — говорит Таллеман де Рео, — он слег и после четырех или пяти дней болезни умер».
В последнее лето перед своей смертью Вуатюр совершил прогулку в Сен-Клу вместе с коадъютором, маршалом Тюренном, г-жой де Ледигьер и двумя другими дамами; ночь застала их в Булонском лесу, а факелов у них не было. Это возбудило воображение дам, и они пустились в рассказы о привидениях.
Когда дело доходит до самого страшного эпизода рассказа, Вуатюр высовывает голову из кареты, чтобы проверить, следует ли за ними верховой конюший, и говорит:
— Ах, право, сударыни: вы хотели увидеть привидения, так вон там целых восемь, и они гонятся за нами по пятам!
Все оглядываются и в самом деле различают восемь темных фигур, клином мчащихся за ними; и чем быстрее ехала карета, тем быстрее неслись и призраки. Эти восемь фантастических фигур следовали за ней до самого Парижа.
Путешественники стали строить десятки догадок.
— Черт побери! — воскликнул коадъютор. — Клянусь, я узнаю, что это было.
Он провел расследование и выяснил, что это были восемь босоногих августинцев, которые возвращались с омовения в Сен-Клу и, опасаясь, как бы городские ворота не оказались заперты, во всю прыть бежали вслед за каретой, чтобы попасть в город вместе с ней.
Таллеман де Рео посвятил одну из своих историй Вуатюру. Да будет нам позволено привести в качестве поучения три абзаца из этой истории.
Первый касается самого Вуатюра, второй — Корнеля, третий — Боссюэ.
Читатель увидит сейчас, как оценивали великих людей их современники.
§ I «Вуатюр первым ввел в поэзию чрезмерную вольность; до него никто не писал стансов с неравным количеством строф и с нарушением размера».
§ II «Корнель также испортил своими последними пьесами драматургию, ибо ввел в нее напыщенную речь».
§ III «Однажды вечером г-н Арно привел во дворец Рамбуйе юного Боссюэ из Дижона — ныне это аббат Боссюэ, славящийся своими красноречием, — чтобы развлечь маркизу де Рамбуйе его проповедями, ибо тот стал докучать всем моралью с двенадцати лет; это дало Вуатюру повод сказать: "Я никогда не видел, чтобы проповедовали так рано и так поздно"».