— О государь, вы так безобразны, что я не могу на вас смотреть!
К счастью для короля, в замке с Габриель находилась маркиза де Виллар, ее сестра. Когда Габриель удалилась, маркиза осталась наедине с королем и попыталась убедить его, что лишь страх оказаться застигнутой отцом заставил мадемуазель д'Эстре удалиться. Но, надо думать, королю стало понятно, чего стоит этот довод, когда он увидел, что мадемуазель д'Эстре так и не вернулась.
В итоге, несмотря на все его настояния, Габриель так и не захотела вернуться, и Генриху пришлось уехать так же, как он приехал, ничего, кроме терпкого разочарования, не сумев извлечь из поступка, который был опаснее всех, на какие он когда-либо отваживался, и совершая который, он рисковал собственной жизнью, жизнью своих друзей, судьбой короны и судьбой Франции.
Самое удивительное во всем этом было то, что, по словам Таллемана де Рео, Генрих «вовсе не был в постели таким уж сильным бойцом». Госпожа де Верней называла его «капитан Хочет, да не Может», и о нем говорили, что «его и на раз едва хватает».
Его отлучка страшно напугала двор, в особенности, когда стало известно о цели его поездки и о том, через какие опасности ему пришлось пройти. Так что Сюлли и Морне, его Сенека и его Бурр, дожидались его, чтобы как следует попенять ему.
Генрих IV нагнул голову, как он это обычно делал в подобных случаях, но на этот раз не столько из-за упреков двух своих суровых друзей, сколько из-за неудачи своей легкомысленной затеи.
Он выкрутился из этого положения лишь благодаря тому, что дал слово дворянина не возобновлять подобных попыток, и, в самом деле, принял меры к тому, чтобы не было нужды этого делать.
Чтобы побудить Габриель вернуться ко двору, он вызвал к себе ее отца, пообещав ему включить его в свой совет. Однако г-н д’Эстре приехал один.
Тем временем в борьбу вступил еще один поклонник Габриель, тоже предложивший ей выйти за него замуж. Это был герцог де Лонгвиль.
Габриель любила Бельгарда ради любовных утех; она притворялась, что любит Лонгвиля, ради честолюбивых надежд.
Герцог де Лонгвиль заметил одновременно игру, которую вела Габриель, и опасность, которой он подвергался из-за того, что в Габриель был так страстно влюблен король, и побоялся делить ее с ним в этой ее игре.
Он сделал вид, что возвращает ей все ее письма, и попросил ее вернуть его собственные письма.
Габриель честно вернула ему его письма, от первого до последнего. Но, просматривая свои письма к нему, она заметила, что недостает двух писем, причем более всего бросающих на нее тень.
По счастью, несколько дней спустя, когда герцог совершал торжественный въезд в Дуллан, его приветствовали оружейным салютом. По случайности, один из мушкетов оказался заряжен пулей, и, опять- таки по сл у чай ности, эта пуля прошила тело герцога насквозь и убила его наповал.
Этот пример пошел на пользу Бельгарду. Он решил не ссориться ни с королем, столь влюбленным, ни с любовницей, столь удачливой, и, узнав, что г-н д'Эстре намеревается выдать свою дочь за Никола д'Армеваля, сеньора де Лианкура, осмотрительно отошел в сторону, с риском появиться снова позднее.
При виде своего жениха Габриель принялась громко возмущаться. Он отличался злобным нравом и отвратительной внешностью.
Габриель обратилась за помощью к Генриху IV, пытаясь убедить его, что ее неприязнь к сеньору де Лианкуру проистекает из влечения, которое она испытывает к нему самому. Генрих, который не был так уж уверен в этом влечении, не решился открыто выступить против замужества, явно отвечавшего самым большим желаниям г-на д’Эстре. Со своей стороны, Габриель продолжала взывать к королю, надеясь на его помощь. И тогда Генрих принял половинчатое решение, пообещав появиться в день свадьбы, словно бог из машины в античном театре, и укрыть новобрачную от посягательств ее супруга.
К несчастью, в день свадьбы королю пришлось обязательно быть в другом месте, так что на долю самой Габриель выпали все заботы и одновременно все трудности, связанные с необходимостью защищаться от мужа.
Тем не менее г-ну де Лианкуру еще ничего не удалось добиться от нее. По крайней мере, она поклялась в этом, когда Генрих, оказавшийся в это время поблизости от 66
Кёвра, дал приказ г-ну де Лианкуру присоединиться к нему в Шони вместе с женой.
Муж испытывал сильное желание ослушаться приказа; однако он подумал об опасностях, которые угрожали бы ему, если бы он так поступил; кроме того, он, возможно, надеялся, что все его благосостояние и вся его будущность напрямую связаны с его согласием принять полученное приглашение.