Генрих спокойно наблюдал за его действиями, а когда тот закончил, промолвил:
— Вы хотя бы за мое здоровье выпили, тогда я еще мог бы вас оправдать.
V
После возвращения в Лувр настала пора наград. Ряд придворных произвели в рыцари ордена Святого Духа.
В их числе был и граф де Ла Вьёвиль-отец, бывший дворецкий г-на де Невера, племянника Генриха IV.
Когда пришла его очередь получать орденскую цепь, он, как положено, встал на колени и, опять-таки как положено, произнес торжественные слова:
— Domine, non sum dignus.[24]
— Черт побери, мне это прекрасно известно, — ответил король, — но племянник так меня упрашивал, что я не мог ему отказать.
Ла Вьёвиль рассказывал эту историю сам, ибо у него были сильные подозрения, что если он будет хранить молчание об этой забавной подробности, то король с его гасконским остроумием не преминет раструбить о ней.
Впрочем, Ла Вьёвиль и сам был человеком остстроумным. Однажды он поднял на смех некоего бретёра, который славился тем, что всегда убивал своих противников.
Бретёр отправил к графу де Ла Вьёвилю двух секундантов, передавших ему вызов и уведомивших насмешника, что противник будет ждать его на следующий день, в шесть часов утра, за монастырем Босоногих кармелитов.
— В такую рань, в шесть часов утра, — отвечал Ла Вьёвиль, — я не подымаюсь даже по своим собственным делам. И я буду круглым дураком, если в столь ранний час подымусь по делам вашего приятеля.
И он не пошел на назначенную встречу, а отправился в Лувр, где, рассказав эту историю, поставил своего противника в смешное положение.
Таких людей, как Генрих IV, дополняют те, кто их окружает.
Вспомним письмо, которое он написал Крийону после сражения при Арке. Крийон снова присоединился к нему и старался как можно меньше его покидать. Однако в то время, когда Генрих IV вступил в Париж, Крийон находился в Марселе вместе с молодым герцогом де Гизом, губернатором Прованса, назначенным Генрихом IV.
В Блуа, в 1588 году, Генрих III предложил Крийону убить герцога Генриха де Гиза. Однако тот лишь промолвил в ответ:
— Государь, вы принимаете меня за кого-то другого. И, повернувшись спиной к Генриху III, он удалился.
Генрих IV приставил Крийона к молодому герцогу де Гизу, и именно он был подлинным губернатором Прованса.
В то время испанский флот крейсировал в виду Марселя.
Однажды ночью, когда молодые люди выпивали, а Крийон спал, захмелевшие гуляки решили выяснить, действительно ли Крийон, которого звали Храбрецом, так храбр, как о нем говорили.
Они ворвались в его спальню, выкрикивая:
— Тревога! Тревога! Враг завладел городом!
Крийон, разбуженный всеми этими воплями, со своим обычным спокойствием поинтересовался, в чем причина такого шума.
Ему повторили все ту же придуманную заранее небылицу, продолжая кричать у него над ухом, что все пропало и что враг завладел всем городом.
— Ну и что дальше? — спросил Крийон.
— Мы пришли спросить у вас, что теперь надо делать, — ответил герцог де Гиз.
— Черт побери, — промолвил Крийон, надевая штаны так же спокойно, как если бы ему предстояло отправиться на военный смотр, — ну и вопрос! Надо умереть храбрецами!
Испытание закончилось, и герцог де Гиз признался Крийону, что это была всего лишь шутка.
Крийон стащил с себя штаны так же спокойно, как он их надел, но при этом сказал, обращаясь к молодому герцогу:
— Ты играл сейчас в опасную игру, мой мальчик: если бы ты стал свидетелем моей слабости, я бы заколол тебя.
После этого он снова лег на кровать, натянул одеяло до самого носа и уснул.
Крийон, как и Генрих IV, был гасконцем и даже, возможно, в еще большей степени, чем тот: Генрих IV притязал лишь на то, что он происходит от Людовика Святого, тогда как Крийон, происходивший от Бальба де Крийона, считал себя потомком римлянина Бальба.
Он ни за что не хотел учиться танцевать, поскольку на первом же уроке учитель танцев сказал ему:
— Согнитесь, отступите назад!
— Черт побери! — произнес он. — Господин учитель, ничего этого я делать не буду: Крийон никогда не сгибается и не отступает.
Крийон был рьяным католиком и прилюдно дал этому доказательство. Однажды, в Страстную пятницу, когда он 75
находился в церкви и священник рассказывал там о распятии Христа на кресте, страдания Спасителя привели Крийона в отчаяние.