Тем временем Ла Гошери, наставник молодого человека, скончался.
Жанна д'Альбре, усмотрев в этой кончине предлог забрать своего сына домой, явилась к французскому королевскому двору за ним лично. Это вызвало борьбу с королем и Екатериной Медичи, которые, помня о пророчестве астролога, предсказавшего, что династия Валуа угаснет из-за отсутствия наследников мужского пола и французский престол унаследует один из Бурбонов, не хотели терять из виду будущего короля Наварры. Однако в конце концов мать одержала верх, и Жанна д'Альбре обрела радость привезти своего сына в Беарн.
Возвращение юного принца в его королевство стало настоящим праздником. К нему прибывали депутации из всех краев, его приветствовали на всех наречиях и подносили ему всякого рода подарки. В числе этих депутаций, произносивших приветствия и подносивших ему подарки, он принял посольство обитавших в окрестностях Коараза крестьян, которые послали ему сыры. Тот, кто должен был произнести поздравительную речь, имел несчастье взглянуть на принца, перед тем как начать свое приветствие, и, не найдя сказать ему ничего другого, произнес:
— О, красивый парень! И до чего же он подрос! Нет, но каков приятель!.. И как подумаешь, что ведь это благодаря нашим сырам он стал таким рослым и красивым!..
Тем временем не замедлила разразиться война между католиками и гугенотами, поводом к которой стали казнь советника Анна Дюбура и побоище в Васси. Молодой принц получил в этой войне боевое крещение, находясь под началом принца де Конде; однако рассказывать об этом не входит в нашу задачу, это дело историков.
Упомянем лишь одно обстоятельство: наш юный король Наварры, который, стоило ему распалиться, сражался превосходно, от природы не был храбр; когда он слышал крик «Враг наступает!», внутри него, в области кишок, происходило сильное волнение, с которым он не всегда мог совладать.
В стычке при Ла-Рош-л'Абейле, одной из первых, в которых ему довелось участвовать, он, ощущая, что, несмотря на его твердую решимость вести себя храбро, тело его дрожит с головы до ног, хотя бой происходил довольно далеко от него, воскликнул:
— Ах так, жалкая плоть, ты дрожишь? Что ж, клянусь святым чревом, я заставлю дрожать тебя в настоящем деле!
И, не обращая внимания на мушкетную стрельбу, он бросился сквозь нее в настолько опасное место боя, что два его друга, Сегюр и Ла Рошфуко, не понимая, зачем он хочет туда попасть, сочли его сошедшим с ума и с риском для собственной жизни устремились туда сами.
Колиньи отыскал Генриха Беарнского в Ла-Рошели. Великий политик, честнейший человек и высоконравственный протестант, он устремил свой ясный и глубокий взгляд на мигающие и растерянные глаза молодого беарнца и, когда настал день битвы при Монконтуре, запретил ему сражаться в ней. Несомненно, опасаясь потерпеть в ней неудачу, Колиньи хотел оставить юного принца незапятнанным этим поражением. Побежденная без Генриха Беарнского, протестантская партия воспрянула бы при первом же успехе, которого добился бы этот горный князек.
Так что Генрих во всеуслышание кричал, что он выиграл бы эту битву, если бы ему позволили в ней участвовать. Именно этого и желал Колиньи.
Всем известно, чем закончилась эта третья гражданская война. Гугеноты были разбиты, принц де Конде убит, а королева Екатерина возымела мысль одним ударом покончить с еретиками в королевстве. Она сделала вид, что страстно желает мира, заявила, что это безумие, когда французы истребляют друг друга, в то время как истинные враги Франции находятся в Испании, и предложила вождям гугенотов пойти на мировую. Будет заключен брак, о котором уже давно договорились Карл IX и Жанна д’Альбре; короля Наварры женят на Маргарите Валуа, и, объединившись не только как союзники, но и как братья, католики и протестанты совместно выступят против Испании.
Жанна д'Альбре отправилась в Париж, чтобы прощупать почву. Что же касается Генриха, то он удалился в Гасконь, ожидая, что мать напишет ему, когда он сможет без страха явиться к королевскому двору.
Генрих получил ожидаемое письмо и отправился в Париж. Колиньи приехал туда еще прежде него. Так что в руках королевы-матери оказались все ее враги.
Осуществление губительного замысла началось с королевы Наваррской.
Однажды, проносив в течение часа надушенные перчатки, подаренные ей Екатериной Медичи, Жанна д'Альбре ощутила недомогание. Вскоре недомогание это стало настолько серьезным, что Жанне д’Альбре стало понятно, что она умирает. Она продиктовала завещание и послала за сыном.