Но что в особенности склонило короля дать согласие на брак, столь ловко устроенный Сюлли, так это его подозрения в отношении Бельгарда. С Бельгардом, который, по слухам, был тайным любовником герцогини де Бофор, совсем неплохо, опять-таки по слухам, обходилась и мадемуазель д’Антраг.
Скажем пару слов об этом сопернике, которого Генрих IV всегда обнаруживал на пути в спальню своих любовниц.
Роже де Сен-Лари, герцогу де Бельгарду, великому конюшему Франции, было в то время, к какому мы подошли, всего лишь тридцать шесть лет.
Ракан говорил, что г-ну де Бельгарду приписывали три качества, которых у него не было:
во-первых, трусость;
во-вторых, учтивость; в-третьих, щедрость.
Бельгард был очень красив, а поскольку в ту эпоху красота служила превосходным средством добиться высокого положения при дворе, его обвиняли в том, что он этим средством пользовался. Он был фаворитом Генриха III, и в те времена о нем ходили весьма дурные толки.
— Смотрите, — попрекнули какого-то царедворца- неудачника, — как продвигается при дворе господин де Бельгард, а вот вы ничего не можете добиться!
— Черт побери! — отвечал царедворец. — Не велико чудо, что он продвигается при дворе, ведь его изрядно подталкивают сзади.
Он имел очень красивый голос и прекрасно пел, был чрезвычайно опрятен и отличался изысканностью речи. Но поскольку он слишком часто нюхал табак, то при всей этой опрятности и изысканности речи «к тридцати пяти годам, — говорит Таллеман де Рео, — у него стало течь из носу».
Со временем это недомогание усилилось.
Людовика XIII, который возвел Сен-Симона в герцоги за то, что тот не пускал слюну в его охотничий рог, чрезвычайно коробило от вида капли, неизменно висевшей на кончике носа у Бельгарда, и, тем не менее, он никак не решался сказать ему об этом, ибо испытывал к нему уважение как к другу отца, покойного короля.
— Маршал, — сказал он однажды Бассомпьеру, — ну возьмите же на себя труд сказать Бельгарду, что мне крайне неприятно видеть, как у него течет из носа.
— Право, государь, — ответил Бассомпьер, — я попросил бы вас, ваше величество, оказать, если вам будет угодно, кому-нибудь другому честь взять на себя это поручение.
— Тогда подскажите мне средство добиться того, что я хочу.
— О, это же очень легко, — сказал Бассомпьер. — В следующий раз, когда Бельгард явится к вашему утреннему выходу или к вечернему отходу ко сну, вам достаточно будет со смехом приказать всем высморкаться.
Король не преминул последовать его совету.
Однако Бельгард, догадавшись, кто нанес ему этот неожиданный удар, заявил королю:
— Государь, это правда, что я страдаю недомоганием, которое вы ставите мне в укор; но вы вполне можете смириться с ним, раз вы смирились с ногами господина де Бассомпьера.
Эта острота чуть было не привела к поединку между Бассомпьером и Бельгардом. Но вмешался король, и дуэль не состоялась.
Что же касается упрека в том, что он не был храбр, то упрекали его несправедливо; и в этом отношении герцог Ангулемский, сын Карла IX и Мари Туше, которым нам предстоит вскоре заняться, отдает ему полную справедливость в своих «Воспоминаниях»:
«Среди тех, кто во время осады Арка дал более всего доказательств своей доблести, следует назвать г-на де Бельгарда, главного шталмейстера, мужество которого сочеталось с такой скромностью, а дурное расположение духа с такой любезностью речи, что там не было никого, кто в бою выглядел бы более уверенным, а при дворе — более учтивым. Однажды он увидел разукрашенного перьями всадника, предлагавшего обменяться пистолетными выстрелами во имя любви к дамам; а поскольку г-н де Бельгард был более всех любим ими, он решил, что этот вызов на поединок адресован ему, и, без промедления пустив в галоп низкорослого испанского коня по кличке Фрегуз, напал столь же ловко, сколь и отважно, на этого всадника, который, выстрелив в г-на де Бельгарда издалека, промахнулся. Однако тот, приблизившись к противнику, пулей перебил ему левую руку, после чего всадник показал спину и стал искать спасение в бегстве, отступая к ближайшему из своих эскадронов».
Он не мог расстаться с привычкой волочиться за королевскими любовницами и женами. Побывав любовником герцогини де Бофор и мадемуазель д'Антраг, а затем прослыв любовником Марии Медичи, он начал волочиться за Анной Австрийской, хотя ему было уже пятьдесят или пятьдесят пять лет.