В сражении при Арке король Генрих IV придал ей крылья.
Именно с этого дня существует летучая артиллерия.
Чтобы развивать артиллерию, Сюлли остановил платежи и направил все деньги Франции на войну.
Девятнадцатого октября 1599 года, находясь в Шамбери, Генрих IV узнал, что его свадьба отпразднована во Флоренции.
В тот же день, видя перед собой Генриетту д'Антраг, все еще пребывавшую в отчаянии из-за удара молнии, которая разом убила ее ребенка и ее надежду быть королевой Франции, и не имея сил сопротивляться потокам слез, которые вырвало у нее известие о праздновании этой свадьбы во Флоренции, Генрих дал ей в качестве утешения верительную грамоту для особого агента, которого он разрешил ей послать в Рим, чтобы добиться признания тосканского брака недействительным.
Довод для этого, выдвинутый самим Генрихом IV, состоял в том, что министры короля не могли связывать его узами брака с Марией Медичи, поскольку он уже был связан обязательством перед Генриеттой д'Антраг.
Этот посланец был капуцин, которого звали отец Илер. Его чуть было не повесили в Риме. Возможно, впрочем, что именно этого и желал Генрих IV.
Генрих IV, в любом деле проявлявший остроту своего ума, догадался, что существует какое-то тайное соглашение между горбуном и Бироном.
И потому он послал Бирона против горбуна.
Но сам при этом отправился в Бресс, чтобы не терять из виду своего полководца.
Займемся теперь ненадолго Шарлем де Гонто, герцогом де Бироном.
XI
Бирон был на год старше Бельгарда; среднего роста, с резкими чертами смуглого лица, он имел глубоко посаженные глаза и мрачный взгляд. Что до остального, то храбр он был до безрассудства.
После того, как он был казнен, палач насчитал на его теле двадцать семь ран.
Бирон, казалось, родился на поле битвы, настолько еще в ранней юности он выглядел пригодным к войне. Во время осады Руана, когда ему было всего лишь четырнадцать лет, он при виде главного отряда осажденных, вышедших на фуражировку, сказал своему отцу:
— Отец, дайте мне всего лишь пятьдесят человек, и я берусь напасть на эту толпу врагов, ибо в том положении, в каком они сейчас находятся, у них не будет возможности защищаться.
— Я вижу это не хуже тебя, — отвечал ему отец, — но то, что ты предлагаешь, может положить конец войне, а на что мы станем годны, если не будет войны?
Свои первые военные кампании он проделал в рядах армии Лиги, и мы уже видели, как сильно была рассержена королева Маргарита неприличием, которое он совершил, ударив пушечным ядром в четырех футах ниже ее укрытия.
После смерти Генриха III он присоединился к Генриху IV, проявил необыкновенную храбрость в битвах при Арке и Иври, во время осады Парижа и Руана, в сражениях при Омале и Фонтен-Франсезе, где Генрих IV спас ему жизнь.
Так что в четырнадцать лет он был уже полковником швейцарской гвардии, в двадцать — генерал-майором, а в двадцать пять — генерал-лейтенантом. После смерти его отца король дал ему звание адмирала Франции, а 1594 году, взамен него, — звание маршала Франции. Наконец в 1595 году Генрих IV назначил его губернатором Бургундии.
К несчастью, Бирон, человек легкомысленный, был столь же спесив, сколь и храбр; несмотря на все эти награды, он постоянно жаловался, говоря, что все эти м...ки-принцы годны лишь на то, чтобы их утопить, и что, не будь его, Генрих IV имел бы лишь терновый венец; жадный до восхвалений еще больше, чем до милостей и денег, он считал, что король всегда хвалит лишь самого себя и никогда не сказал доброго слова о его, Бирона, храбрости.
Несомненно, Бирон забыл фразу из письма, которое он сам от имени Генриха IV вручил королеве Елизавете:
«Посылаю Вам самое отточенное орудие моих побед».
Вместе с тем Бирон был образован, даже более образован, чем это приличествовало в те времена воину. И потому он стыдился своей образованности почти так же, как гордился своей отвагой.
Однажды, находясь во Френе, Генрих IV попросил разъяснить ему какой-то греческий стих, увиденный им в галерее. Те, к кому он обратился с этим вопросом, были докладчиками Государственного совета, но, не зная греческого языка, они сделали вид, что не расслышали слов его величества.
Однако маршал, проходя мимо, услышал вопрос короля.
— Государь, — промолвил он, — вот что означает этот стих.