о прощении для моего отца,
о веревке для моего брата, о справедливости для меня».
Граф Овернский, будучи законченным негодяем, сразу же после своего ареста во всем признался.
Его задержали в Эгперсе. Нерестан, взявший графа под стражу, потребовал у него шпагу.
— Держи, — произнес он, отдавая шпагу. — Но не такой уж знатный трофей ты добыл: она послужила мне пока лишь во время охоты на кабана.
Отправляясь в Париж, где его должны были судить, он, казалось, ехал на бал; правда он был еще молод: ему только-только исполнился тридцать один год.
Всю дорогу он развлекался тем, что рассказывал о своих интрижках и самых озорных историях, случившихся с ним в жизни.
В первую ночь после ареста он спал совершенно спокойно и наутро, когда его разбудили, воскликнул:
— Ах, черт побери! Вам следовало арестовать меня намного раньше: это избавило бы меня от сильных тревог.
И потому Ла Шеваллери, заместитель Сюлли, оказавшийся в числе стражников графа и видевший, что тот, как всегда, весел и по привычке подпрыгивает и пританцовывает, не мог удержаться и сказал ему:
— В вашем деле речь идет не о фигурах балета, а кое о чем более серьезном.
Но своим замечанием Ла Шеваллери ничего не добился. Графа заключили в Бастилию, и ему пришла туда весточка от его первой жены, старшей дочери Генриха де Монморанси; не сумев добиться от короля разрешения повидаться с мужем, она спрашивала графа, какую помощь ему хотелось бы получить от нее.
— Пусть она ни о чем не беспокоится, — ответил граф, — и регулярно, каждую неделю, присылает мне сыра и горчицы.
Судебное решение было вынесено 1 февраля 1605 года. Графа и г-на д'Антрага приговорили к смерти.
Что же касается маркизы, то в отношении нее предполагалось провести новое и более полное расследование. Именно в этом деле брат Аршанж, внебрачный сын Маргариты, ставший монахом и духовником маркизы де Верней, играл роль советчика.
Спустя неделю после вынесения судебного решения смертный приговор графу Овернскому был заменен на пожизненное тюремное заключение.
Что до маркизы, то она была помилована указом короля и получила право удалиться в свой замок Верней.
Ее отец был водворен на жительство — мы воспользуемся современным выражением — в свой замок Мальзерб.
Ну а граф Овернский остался в Бастилии, где ему суждено было занимать камеру двенадцать лет.
По прошествии трех месяцев король уже пребывал в полной дружбе с г-жой де Верней, как если бы ничего не произошло.
Однако он таился от жены.
Разумеется, двор не мог долго оставаться в неведении относительно того, что происходило.
У короля была общая постель с королевой, а чтобы наведываться в Верней, ему приходилось не ночевать дома.
Королева велела проследить за мужем и выяснила, куда он наведывался.
И до того пребывая в ярости, при этом новом известии она взбесилась еще больше.
В 1606 году, когда король и королева, сопровождаемые герцогом де Монпансье и принцессой де Конти, направлялись в Сен-Жермен-ан-Ле, они едва не погибли вследствие несчастного случая.
Во время паромной переправы лошади, запряженные в карету, испугались и опрокинули ее в реку.
Еще немного, и королева утонула бы.
На обратном пути король навестил маркизу.
— О! — воскликнула она, узнав о случившемся. — Если бы я была там!
— А что произошло бы, моя душенька, если бы вы были там? — поинтересовался Генрих IV.
— Я была бы полна беспокойства до той минуты, пока не увидела бы вас спасенным.
— Ну а потом?
— Потом?
-Да.
— Ну, потом, признаюсь, я бы от всего сердца закричала: «Королева пьет!»
Генрих не мог удержаться и не повторить эту остроту, и она вскоре дошла до королевы.
Если связь королевы с Бассомпьером действительно имела место, то как раз в это время.
Позднее мы скажем, в какое время имела место связь королевы с Кончини.
XII
В то время, к которому мы подошли, Бассомпьер был красивым двадцатисемилетним дворянином.
Он родился 12 апреля 1579 года, в благородной семье, которая позаимствовала имя у владения, располагавшегося между Францией и Люксембургом. Это владение имело два имени: немецкое и французское. По-немецки оно называлось Бетштайн, а по-французски — Бассомпьер.
В семье его матери сохранилось необычайное предание.
Некий сеньор д’Анжвиллер, женатый на графине фон Киншпайн, имел от нее трех дочерей; однажды, вернувшись с охоты и отыскивая какую-то понадобившуюся ему утварь в комнате, которая находилась над главным входом в дом и которую уже давно никто не открывал, он, к своему великому изумлению, обнаружил там необычайно красивую женщину, возлежавшую на великолепной резной дубовой кровати.