Четверть часа спустя Люин вошел к королю.
Людовик XIII, ни слова не говоря, вопрошающе взглянул на своего фаворита.
— Все в порядке, — произнес тот. — Он согласен.
— И когда все произойдет?
— Завтра.
— Завтра?! Но ведь это воскресенье!
— О да, государь, но Бог, приняв во внимание неотложность дела, простит нас за то, что мы поработаем в воскресенье.
Вот что было решено, и вот какой работой предстояло нарушить заповеди Церкви.
На следующий день маршала д’Анкра заманят в оружейный кабинет короля; там ему дадут изучить карту Суассона — Суассон был тогда театром гражданской войны; король найдет предлог удалиться, и, в его отсутствие, маршала отправят на тот свет.
Для нанесения удара был выбран барон де Витри, капитан гвардейцев, и наградой ему за это должен был стать маршальский жезл Кончино Кончини.
Это предложение было передано ему через Дю Бюиссона, и он согласился.
Именно об этом Люин говорил накануне с сокольником, и как раз известие о согласии Витри молодой человек принес королю в его кабинет.
Было договорено, что с девяти часов утра во дворе Лувра будут стоять наготове оседланные лошади, чтобы заговорщики могли бежать в случае провала своего замысла.
Король превосходно скрывал свое волнение, и никто не заметил его озабоченности; возможно, даже, что он казался придворным из его ближайшего окружения веселее, чем обычно.
Утром он встал, старательнейшим образом совершил свой туалет и отправился к мессе.
В ту минуту, когда священник, служивший мессу, возносил Святые Дары, Люин вошел в часовню, приблизился к королю и вполголоса сказал ему:
— Маршал вошел в Лувр и направляется прямо к королеве-матери.
При словах «королева-мать» на лице Людовика XIII отразилось легкое волнение; он держал свой молитвенник открытым и, казалось, с глубочайшим вниманием читал его, оставив Люина без ответа.
Тогда Люин повторил:
— Маршал вошел в Лувр и находится в покоях королевы-матери. Что вы соблаговолите приказать, государь? Таково положение дел.
— Я не хочу, чтобы что-нибудь предпринималось в комнате моей матери, — промолвил король. — Однако я встречусь с маршалом в своем оружейном кабинете, оставлю его на барона де Витри, и тот исполнит приказы в соответствии с тем, что было решено.
Король благоговейно выслушал остававшуюся часть мессы, а затем, когда месса закончилась, отправился в покои королевы-матери, намереваясь взять там маршала и привести его к себе; но случилось так, что, пока король поднимался по одной лестнице, маршал спустился по другой и покинул Лувр, не подозревая об опасности, которую он только что избежал.
Король, понимая, что случай упущен, не подал виду, что его это раздосадовало, и не выказал никакакого беспокойства.
Он попросил подать ему его кушанье и отложил дело на следующий день.
II
Да будет нам позволено остановиться на минуту и привести здесь подробности еще более интимные, чем все те, о каких мы сообщали ранее.
В Национальной библиотеке находится манускрипт в шести томах форматом в пол-листа, зарегистрированный отцом Лелоном под номером 21 448 и под названием «Людовикотрофия, или Дневник всех поступков и здоровья Людовика, дофина Франции, который был впоследствии королем Людовиком XIII, от момента его рождения (27 сентября 1601 года) и вплоть до 29 января 1628 года, составленный Жаном Эруаром, первым медиком государя».
Человек, посвятивший двадцать три или двадцать четыре года своей жизни этой неблагодарной работе, не желал извлечь из нее никакой другой славы и никакой другой пользы, кроме чести ни на мгновение не покидать короля.
И в самом деле, он, как нетрудно увидеть, не покидал его ни на мгновение.
Он умер в лагере под Ла-Рошелью, как это удостоверяет следующее примечание, написанное ниже последних строк последней страницы шестого тома манускрипта:
«Здесь заканчивается дневник деятельной жизни короля Людовика XIII от его рождения и до сего дня, самым точным образом описанной в шести томах, из коих настоящий является последним, мессиром Жаном Эруаром, сеньором де Вогринъёзом, который был сражен болезнью в Этре, в лагере под Ла-Рошелью, в субботу двадцать девятого января тысяча шестьсот двадцать восьмого года и умер восьмого февраля того же года, в возрасте семидесяти восьми лет, находясь на службе своего повелителя-короля, здоровью которого он был полностью предан, менее стремясь к богатству, чем к славе, несравненной любви и преданности.